На крючке (СИ)

Он снова сердился. План рухнул. Кажется, так происходило всегда при встрече с Наруто. Если бывают люди-талисманы, то Наруто приносит несчастье, отпугивает удачу. Его возле себя держать – что сидеть на пороховой бочке. Интересное, наверно, было зрелище. Саске отчётливо представил пирата с банданой на голове, сидящего на бочке с порохом и мирно покуривающего трубку. Отмахнулся от видения. Уж кем-кем, а пиратом ему точно не быть: мелка рыбка. Если пиратствовать, то по-крупному, миллионы вымогать. Или вообще сидеть в безопасном местечке и брать комиссию за крышу. Он никогда не спрашивал у старших об источниках дохода. Всегда понимал. Никто не говорил, а он знал. И Итачи, наверное, потому что слишком рано отец стал с ним уединяться. Тогда старший брат был идеалом для Саске. Он бы тоже хотел стать чьим-нибудь идеалом, но не знал, с чего начать. За деньги – это не то. Наверное, потому и околачивается возле Узумаки Наруто, что чувствует в нём настоящую опору, не зависящую от количества нулей состояния семейства Учиха. Будь так на самом деле, схватил бы спортивную тачку и ручки расцеловал, а Саске бы снисходительно улыбался и позволял себя обожествлять.

Звонок. Саске нажал приём, не представился. Сразу с главного начал:

- Где он?

- На складах в восточной части города. Пятьдесят пятый от центра.

- Что он там делает?

- Полагаем, работает. Задержать?

- Я непонятно первый раз выразился? Не надо его трогать. Он вас видеть не должен, понятно?

Саске бросил трубку, представляя Наруто за управлением погрузчика. Какого чёрта на склады-то попёрся. Он же работает в торговом центре. Саске представил Наруто в форменной одежде, в режиме включенной улыбки, с детьми на руках в окружении разноцветных воздушных шариков. Не его это занятие – выглядеть представительно. Внешность не та. Ему бы… Саске задумался, какая бы работа ему подошла.

Телохранитель?

Вздрогнул от яркого представления. А ведь точно. Строгий костюм ему бы пошёл, очки тёмные для имиджа напялить, лохмы причесать. Плюс его-то уверенность в себе и безрассудная отвага – да цены ему не будет. Поднатаскать только.

Саске прыгнул в машину. Так и поехал с алым бантом на крыше. Пускай все таращатся, глаза лопнут от любопытства. Он не слишком стремился соблюдать правила дорожного движения: сердит из-за сорванных планов. И он намеревался положить конец неуловимости Узумаки Наруто.

Нельзя орать. Надо сохранить достоинство и просто высказаться. Как Итачи. От его слов любой чувствовал себя так, будто выговор от начальства получил. Хоть у Саске и не было начальства, он чувствовал всегда. И из-за этого злился. Так часто вспыхивало сиё недостойное чувство, что он получил прекрасную практику для навыков его скрывать. Получалось. Не всегда, правда, но в большинстве случаев.

Центр выглядел громоздким даже для этого города. Кто-то с манией величия решил перехватить рынок. Деньги нехилые вложил. Будущее своё строил, обязался стать образцовым дельцом. Но позабыл, что за место тоже надо платить и помимо государственных налогов. Хочешь мирную жизнь – бери в расчёт хозяев города. Саске ещё маленьким был, когда разгорелся конфликт. Газеты пестрели заголовками о найденных на улицах трупах. И в завершение изнасилование. Та самая последняя жертва, которая и заставила владельцев центра подчиниться. Семья Учиха долго терпела нападки на территорию. С определённой точки зрения – это адское терпение, иначе бы сразу семейство трупов. А нет, главных как раз не тронули, грозили через подопечных. Думали, так понятнее будет. Понятно стало только после того, как посреди людной улицы старшего отпрыска четы владельцев торгового центра затащили в машину с тёмными стёклами и укатили в неизвестном направлении. Тут полиция поднялась. Для проформы. Они уже тогда ничего не могли сделать. А тем кто мог воздух перекрыли, понизили в должности. Никаких требований не предъявляли. Семейка, потерявшая первенца, открыто объявила, что готова выплачивать названный процент. Но поздно было. Утром парня, ещё несовершеннолетнего, нашли в центральном парке с переломанными ногами и изнасилованным во все отверстия на теле, включая дополнительные, проделанные с помощью режущих предметов. Места выбирали болезненные, но не чересчур важные для организма. Зажило, конечно, по больницам возили, реабилитировали бесконечно, но парень так и остался калекой. И умом сдвинулся, потому что всё то время, как над ним издевались, в сознании был.

Саске хорошо помнил эти подробности, подслушивал. Старшие думали, что ребёнок его возраста спокойно сидит играет в виртуальные машинки, а он чувствовал, когда о самом интересном говорили. Потом его мама застала перед закрытой дверью отцовского кабинета. Не стала ругать. Просто взяла его за руку и вошла вместе с ним в кабинет. Все, кто там находился, ахнули. Мысленно, конечно, но лица у всех такие были, словно их бить собираются. Первый раз Саске увидел, как мама молча укоряет отца.