На круги своя

Все, чему я не нашла объяснения в дневнике Тайраши, подробно объяснил ИР, полностью перешедший в мое подчинение в рамках обязанностей, предписанных ему назначенным в экипаже статусом. Контрольные коды, заложенные создателями и известные лишь первому капитану дальнего разведчика и, как оказалось, Шураи, я благополучно изменила, уговорив полностью осознавший себя личностью искусственный разум на безрассудную авантюру.

Так что, к тому моменту, когда Шураи гарантировал мне и экипажу безопасность, а на контрольных панелях алели показатели нагрузки на маршевые, те уже выходили на нулевой режим.

Многое в тот момент было совершенно не так, как могло показаться со стороны. Но… знали об этом лишь Юл, Стас, я и ИР. Таласки и Искандер действовали в рамках жестких инструкция, «купившись» на обещание получить взамен такую тайну… Даже мои игрозы и гарантии разумного поведения не оказались столь действенными, как эта многозначительная пауза, после которой Игорь был готов практически на всё, а скайл… согласился выполнить мою просьбу, не задавая глупых вопросов.

Стоило признать, я не обманула. Ни одного, ни другого, пусть даже смысл слова «тайна» они понимали по-разному.

— Не я тороплю, — философски заметила я, — время диктует свой ритм.

— Думаешь о многоликом и ребятах?

Судя по тому, что я видела, на его языке крош не застывал после каждого глотка капелькой смолы.

— Кстати, — похоже, догадываясь о моих затруднениях с экзотическим напитком, продолжил он, — а почему именно эти двое?

Отвечать не хотелось, слишком болезненной была тема, но… договоренность была: откровенность за откровенность. Он свою часть сделки пока что исполнял честно.

Сглотнув вязкую слюну и с удивлением заметив, что ночь мне больше не кажется такой уж темной, призналась:

— Только Дюша, Хорс и Джастин не знали, что Тарас метаморф. Но у Джастина такие блокировки, что даже наши снадобья не справятся, так что оставались лишь они. А отправлять ангела одного выглядело слишком подозрительно.

— Ты зовешь его ангелом?

— Я думала, мы будем говорить о чем-нибудь более… серьезном, — усмехнулась я, заставляя себя отпить из кружки еще. Как ни странно, на этот раз жидкость во рту сама не задержалась.

Мое недоумение вызвало у него очередной смешок.

В эту ночь он был совершенно другим, но именно таким, каким я его и ощущала. Опасным, но не для меня. Способным на хитрость, изворотливость, ложь, но… прямолинейным и искренним. Сильным, но знающим, что такое понимание и чуткость. Далекий от идеала… идеал.

— А разве это несерьезно? — невинно уточнил он, оглянувшись на продолжавший исходить паром котелок. — На ангела он как-то…

— Ты про его сволочной характер, — на удивление легко улыбнулась я. — Но ведь хорош!

Тот качнул головой:

— Не мне судить…

— Ну, да…

— И все-таки…

— И что тебя так на нем заклинило?

— Ты обещала!

— А я разве отказываюсь? — закончила я невинным взглядом. Тем самым, который многих в моем прошлом вводил в заблуждение.

— Тебя проще убить, — не без иронии заявил он.

— Попробуй, — пожала я плечом, допивая то, что осталось. Пока мы обменивались репликами, кружка как-то подозрительно быстро опустела.

— Убедила, — тяжело вздохнул Шураи, — вопрос снимаю.

— И зря, — хохотнула я, — в этом нет никакого секрета. Когда мы с Дарилом заявились знакомиться с ним, демон был в черном. А Тарас появился во всем белом…

— И всё? — не поверил он мне.

— А что? — вот теперь уже действительно удивилась я. — Мне хватило первой ассоциации, а ангел и не возражал. Только предупредил, чтобы я не просила крылья отращивать.

— У него бы и не получилось, — о чем-то задумавшись, произнес он, и тут же, резко, без перехода, спросил: — А кем ты считаешь себя?

— Человеком, — выдала я и, сообразив, что поймалась, прошипела: — Все-таки месть!

— Это не крош, а ночь, — легко увернувшись от моего броска, засмеялся Шураи.

Пламя, реагируя на быстрые перемещения, взметнулось, тревожно, словно предупреждая, затрепетало. Вот только его подсказка запоздала, как и здравая мысль о том, что мне не стоило устраивать с тарсом дружескую потасовку. Не те отношения у нас сложились, чтобы столь безрассудно позволить себе с ним то, что делало меня и ребят «своими».

Очередной бросок и… я оказалась… не в объятиях — в захвате, который очень похож на объятия.

Сердце билось не в груди, где-то в горле, жар разливался по телу, губы подрагивали от так и не сорвавшихся с них слов, дыхание сбивалось, а перед глазами, слишком близко, его лицо…

— Отпусти! — Одному провидению известно, как мне удалось произнести это спокойно.

— Отпущу, — с едва заметной улыбкой отозвался он, разворачивая меня и прижимая к себе спиной. — Смотри…

Освободиться я больше не пыталась, просто стояла и смотрела. На прорезавшую темноту алую нить, на то, как она с каждым мгновением становилась все насыщенней, вскинувшись протуберанцами, как на фоне мерцающего красками сегмента проявились еще нечеткие, смазанные контуры полуразрушенной башни, про которую Шураи сказал, что когда-то она была его домом…