На круги своя

— Может — сутки, может, — двое, — пожал плечами тарс, доставая из скрытого под напольной плитой хранилища две циновки и пледы. Словно ощутив мое недовольство, оглянулся. — Этот к ночи закончится. Как раз передохнем и можно возвращаться на корабль.

— Чувствую себя здесь странно, — вздохнула я, приняв к сведению его слова. Поморщилась, вновь развернувшись к глубокому проему. За пеленой дождя не было видно ничего — лишь сплошная серая стена перед глазами, но притягивало. — Спокойно и тревожно одновременно.

— Относительно спокойно здесь стало не так уж и давно, — откликнулся тарс, судя по звукам, раскладывая импровизированные постели. — Ардоны Сдильмы появлялись регулярно. Выходили на орбиту, сбрасывали дорги. Те ныряли в атмосферу, четко держа строй, иногда засыпали бомбами, чаще — отработанными топливными кассетами. А бывало, устраивали и стрельбы. На спор. У кого быстрее получится полностью уничтожить очередной поселок или город.

— Тебе сколько лет? — обернулась я к нему, с трудом сдерживая эмоции. Он говорил о домонах, а я… помнила о самаринянах.

Их тактика называлась точечными ударами. Ценой собственной жизни… Добраться, уничтожить и сдохнуть самому, забрав вместе с собой тысячи…

— Сорок восемь, — не задержался с ответом он, но на меня даже не посмотрел. Что-то прикинув, двинулся к консоли управления генератором защитного поля. — Я родился, когда налеты практически прекратились. На дальних подступах к Эринии постоянно дежурили дорги матери Харитэ. — Он сменил настройки, едва ощутимый гул стих, а я, наконец, до конца расслабилась. Максимальная защита, которая была выставлена до этого, оставляла ощущение опасности. — Мне лишь однажды пришлось самому прочувствовать тот ужас, когда небо темнеет не от пропитанных влагой туч, а от махины корабля, который несет на себе смерть. — Он вздохнул, окинул взглядом помещение, посмотрел на меня. — Иногда мне кажется, что избавиться от того страха я так и не смогу.

— Интересное признание, — вроде как усмехнулась я, догадываясь, что эти слова он произнес лишь ради меня.

— Ничуть, — подходя ко мне, улыбнулся Шаруи.

Вот ведь… Глядя на него сейчас, в ту сцену на крейсере самаринян не верилось.

А он, будто и, не заметив, как я судорожно вздохнула, прогоняя от себя видение прошлого, продолжил:

— Я тогда поклялся себе, что вырасту и сделаю все, чтобы ничего подобного не повторилось. Никогда. — Переключился он неожиданно, заставив посмотреть на него непонимающе. — Отдохни, пока есть время.

— Устал от меня? — фыркнула я, понимая, что выглядит, как мелкая месть.

— Хочешь поговорить?

Между нами было всего два шага.

Волнение, множество вопросов, которые я хотела, но не могла заставить себя задать самой себе. Противоречивые чувства, которые мне пока что удавалось гнать, зная, насколько я слаба со своими несбывшимися надеждами, горечью разрыва с Искандером, Индарсом, которого мне стало не хватать настолько, что я буквально задыхалась, только теперь осознав, насколько важной частью моей жизни он был. С Дарилом, которого я готова была придушить сама, но… только когда он снова будет рядом. С Тарасом, сволочной характер которого действовал на меня лучше любого тонизатора. С Дюшей, подсунутым мне отцом, но за которого тоже отвечала я.

Их было много — тех, кто был моей слабостью, но становился силой. Потому что то, что я не могла для себя, должна была сделать для них.

Все это сейчас спрессовалось в этих двух шагах, что разделяли меня и Шураи. Меня и… Искандера.

— А как ты попал к Харитэ? — спасая положение, поинтересовалась я, надеясь, что голос звучит твердо.

Тот не усмехнулся, хоть в глазах и мелькнуло что-то… такое.

— Отец служил у матери Харитэ, так что нынешнего ашкера я знаю с детства. Мне исполнилось шесть, когда меня забрали на ардон. Правда, на Эринии я проводил не менее четверти стандарта, чтобы полностью развить собственные способности.

— Вот мы и добрались до самого главного, — с легкой грустью улыбнулась я, сделав попытку увеличить расстояние между нами. Увы, Шураи такой возможности мне не дал.

Те же два шага, но теперь я стояла не у окна, а у каменной стены, прижимаясь к ней спиной.

— Я — не жрец, — качнул он головой, отказываясь замечать мое недовольство. — Но для самаринян мы, действительно, возродившийся ужас, живое свидетельство их предательства.

— Прошло десять тысяч лет… — выдохнула я, уже ничего не понимая. Да и… отказываясь понимать. Разве можно пытаться осознать то, о чем он говорил, когда совсем близко стучало его сердце? Мощно, четкое, оглушая…

— Но это мы — жили, а они — не смогли забыть о том, что совершили когда-то.

Он даже не шелохнулся, но я чувствовала — все! Он свой рубеж уже перешел.

— Шураи, нет!

— Что — нет?

И опять, ни малейшего движения. Только взгляд: глаза в глаза.

Не знаю, что было в моих, но его затягивала тьма.

— Я — жена адмирала!

Кого я убеждала?! Его? Себя?