На круги своя

— У тебя не возникает ощущение абсурда? — поинтересовалась я у Искандера, когда мы остались одни. Не считая, конечно, ИР, к которому мой приказ не относился. — Или невероятного розыгрыша.

Он продолжал стоять рядом. Мощные щиты, за которыми не ощутить биения жизни, подкрепленные внешней отстраненностью.

Искандер был, есть и всегда будет скайлом и этого не изменить.

Или… я просто пыталась оправдать себя.

— Возникает. — Вздох был долгим, но он словно заполнил собой пустоту, что примостилась между нами. — Глаза видят одно, цифры подсказывают другое, а предчувствия твердят о третьем. Кому верить…

Я могла бы повторить его слова… если бы это помогло.

— Игорь прав, надо садиться. Отсюда нам эту загадку не разгадать. Да и на Шураи рассчитывать бессмысленно. Если это проверка…

— Наташа…

Время принятия решений… Возможно, еще можно будет что-то изменить, но с каждым шагом, уводящим прочь от того, что между нами было, сделать это будет все тяжелее. Вода и камень… достаточно мелкой трещины.

— Я ничего не могу тебе сказать, Искандер, — резко развернулась я к нему, посмотрела снизу вверх, позволяя увидеть в своих глазах все те сомнения, что преследовали меня последние дни. — К уровню этого хатча я оказалась не готова, но сдаться и позволить нам погибнуть — не могу. Не имею права.

— Я могу защитить себя сам. И не только себя. — Ровно, но холодно. Мои слова не были оскорблением, но они им были.

От его понимания сути проблемы легче не стало. Он был скайлом, необходимость оберегать женщину у них в крови.

— Ты не можешь защитить себя сам, — медленно и четко начала я, — потому что это — моя обязанность. И давай на этом поставим точку, оставив все остальное до возвращения.

— Чувства — тоже? — И опять ни тени эмоций.

Наверное, так было легче. Еще бы понять кому: ему или… мне?

— Всё! — жестко произнесла я, ощущая себя последней тварью. Вот только другого пути у меня не было. Не сейчас, не в этой ситуации… Я знала, что обманываю себя, но даже в этом выбора мне не оставили. — И еще, — я сделала вид, что не заметила, как дернулась его щека… выдавая больше, чем сумели бы слова, — я прошу тебя мне не мешать.

— Не мешать уйти из Службы?

Шураи не того назвал проницательным.

— И помочь мне вытащить нас всех, — закончила я, ставя точку в этот разговоре.

Думал он недолго, неожиданно для меня вызвав из памяти воспоминание о другом конвое.

Штанмар.

Мы были уже близки к цели, когда сработала последняя ловушка и против кораблей вольных вышли щитоносцы скайлов. Даже мне, успевшей повидать достаточно, стало страшно. Короткое предупреждение и… залп на поражение.

Только тогда я осознала, почему именно их называли отморозками. И забыла, чтобы сейчас, пока Искандер пристально смотрел на меня, со всей очевидностью оценить и острый, пронзительный взгляд и подчеркнутое равнодушие, похожее на приговор.

— Хорошо. — К чему относился его ответ, Искандер не счел нужным пояснить, оставив меня с сомнениями, что он было связан с его, а не моим планом. — Поделишься мыслями? — Он кивнул головой на мозаику экранов.

Отступать было некуда. Я выдвинула условие, скайл его принял. И теперь поздно гадать о том, что именно скрывалось за кажущейся покладистостью, лишь признать, что я и сделала.

— Мы слишком мало знаем о домонах. А о тарсах и того меньше. — Отошла к пилот-ложементу, но не села, продолжала стоять, глядя на передаваемые с ботов картинки и… не видя их. — Основания для моих подозрений — встреча Шураи и самаринянского жреца, которую мне довелось наблюдать, и тот… не страх — ужас, с которым самаринянин отступил, освобождая дарону дорогу.

— Ты не рассказывала об этом.

Ни удивления, ни сожаления… всего лишь констатация факта.

— О таком трудно говорить, — пожала я плечами. Не оправдываясь, просто объясняя. — Артосы, самариняне, тарсы… В том прошлом и этом настоящем есть что-то общее. Я не могу этого обосновать, но ощущение, что права, становится сильнее с каждым днем. И домоны, как связующее звено. То ли надзиратели, то ли палачи.

— Как думаешь, на что это похоже? — Искандер слушал меня, не перебивая, но как только я замолчала, заговорил сам. Но речь шла не о моих словах, о том, что творилось на экранах.

— На резервацию, — хмуро отозвалась я. — А поведение домонов — то ли на выходящую за все разумные рамки политику сдерживания, то ли на расовый геноцид.

— Жестко, — оценил сказанное мною Искандер, — но трудно возразить.

— Знаешь, — я чуть развернулась, чтобы увидеть его лицо. Не хватало той уверенности, которую он олицетворял, — мне даже страшно представить, зачем именно Шураи хотел нам это показать.

— Считаешь, что это может быть предупреждением?

Я — считала, вот только признаться в этом самой себе было практически невозможно.

Глава 9

— И что дальше, госпожа ашкер?

Дарил не был зол — то состояние, в котором он находился, не могло быть яростью, гневом, бешенством… Это была высшая степень недовольства, когда эмоции просто дохли перед холодным, отстраненным равнодушием, в котором единственной установкой были слова: «Я ее убью».