На круги своя. Часть 2. Сбросить маски

– Ммм, нет, – слова давались с трудом.

Обвив руками голову любимого, потянулась к его губам. Поцелуй вышел коротким, но не по моей вине: в дверь постучали.

Эллан в сердцах ударил кулаком по одеялу и неохотно отстранился.

Смутившись, оправила рубашку. На щеках алели пятна жара. Я не видела их – ощущала.

– Кто там? – отрывисто спросил лорд.

Ох, не завидовала я некто по ту сторону двери! Эллан его по стенке размажет. Стоял хмурый, злобный с непривычным ледяным взглядом.

– Милорд, мы вас ждем.

Лэрд Клерс.

Любимый вполголоса ругнулся и покосился на меня.

– Иди! – подбодрила улыбкой и пригладила взъерошенные волосы.

Эллан наморщил переносицу, перевел взгляд на дверь и рыкнул:

– Справляйтесь пока сами, приду, кого освобожусь.

О, вот и член Совета проявился! Передо мной стоял незнакомый Эллан Марон, который отдавал приказания, а не выяснял отношения.

– Но… – лэрд оказался настойчивым.

– Я сказал: сами, – отчеканил любимый. – Или доложить о вашем полнейшем бессилии? Быстро попадете в солдаты.

По ту сторону двери притихли. Видимо, лэрд ушел.

– Зачем ты так с ним?

Право слово, война важнее. Ну, дождалась бы, приласкала после совещания, даже полезнее. Может, из-за меня теперь не успеют продумать контрнаступление.

– Затем, что командиром назначают того, кто не нуждается в руководстве. Спи спокойно, о Филиппе доложу сам.

Эллан наклонился, мазнул по губам и ушел. А я осталась сидеть и думать, какой он на самом деле и о чем думает. Не давал покоя и Филипп. Как выяснилось, не зря, действительно плохо изучила темных.

Я проснулась посреди ночи, разбуженная шумом. Плохо соображая, что происходит, вскочила и кинулась двери. Первая мысль – ланги! Если так, нужно бежать, промедление смерти подобно. Тихонечко, стараясь не привлекать к себе внимания, приоткрыла дверь и зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Эллан выставил руку вперед, удерживая невидимый щит. Я различала легкие колебания магии, ее пульсацию. Рукав вспорот, разрезан от воротника до манжета. И кровь, по его коже стекала кровь! Не тоненькая струйка, а целый ручеек.

Напротив замер Филипп. Побелевшие пальцы сжимали посох, клинок которого окрасился алым. Брюнет напоминал зверя, приготовившегося к прыжку, и я не сомневалась, он его совершит.

Честь для навсея дороже жизни, теперь я в этом убедилась. Филипп действительно не простил дуэли до первой крови и поспешил пролить чужую.

Закусив губу, разрывалась между двумя противоположными желаниями. Ринуться к любимому, позвать не помощь? Но не нарушу ли я хрупкое равновесие жизни и смерти? Вдруг Эллан обернется, не удержит щит?

Воспользовавшись тем, что мужчины меня не заметили, вернулась в комнату и, пошарив под одеждой, вытащила нож – хоть какое, но оружие. Отныне я носила его с собой, попросила лэрда дать. Настоящий, боевой, с зазубренным лезвием. И острый, любое касание обернется порезом.

Горько усмехнулась. Умерру надлежало назвать Миром войны, а не воды, хотя последней тут хватало, именно море, бесконечное, безбрежное, кормило людей. Вокруг него выросли королевства, именно там рождались и рушились империи. Я никогда его не видела: воспитавшие меня ланги традиционно обитали на границах обжитых земель, охраняя их от темных. Противостояние длилось долгие века и не думало кончаться. Крови в Умерре пролилось столько, что хватило бы наполнить то самое море. До сих пор не поняла, зачем, почему ланги и навсеи сцепились за самую обычную землю. Наверное, схватка стала делом принципа, желанием доказать свою мощь, остаться единственной расой во всех обитаемых мирах. Или Умерра хранила тайны, о которых я не подозревала. Источники силы, например.

Холодная рукоять придала уверенности. Сжала ее, как учили местные, завела руку за спину и скользнула обратно к двери. Из-за нее не доносилось ни звука, но я не сомневалась, мужчины там, никуда не делись. Стерегут друг друга, чтобы поймать на слабости.

Дверь открывала с колотящимся в желудке сердцем.

Так, Филипп справа, надеюсь, успею. Великая Мать, никогда прежде мне не доводилось нападать на людей! Лучше не думать, Дария, лучше не думать, а то накатит нервная дрожь, и ты выронишь нож.

Увы, война из меня не вышло, и Эллан, и Филипп заметили горе-воительницу прежде, чем она успела осуществить задуманное, то есть приставить нож к горлу брюнета. Но я все же пискнула – в горле пересохло: «Немедленно отпустите его, иначе убью!»

Мужчины отреагировали странно: расхохотались.

Магия испарилась, щиты рухнули. Даже Филипп дематериализовал посох и смеялся до слез.

Стало обидно. Неужели моя героическая попытка настолько нелепа?

– Я сейчас, – держа брюнета в поле зрения, кивнул Эллан, – только закончим разговор.

– У тебя кровь, – указала на рукав.

– Знаю, царапина. Иди. Обещаю не попасть под суд, – усмехнулся любимый, но как-то странно, одной стороной рта.

Медлила, не спеша уходить. Сердце по-прежнему трепыхалось, ладони вспотели.

– Иди, – настойчиво повторил Эллан и напомнил: – Мужские разговоры не для женских ушей.

Неохотно кивнула и бросила уничижительный взгляд на Филиппа. Он ответил наглой ухмылкой. Воистину, навсеи неисправимы!