На круги своя

Я никогда не спрашивала у него, от кого, зачем и как он разузнал про меня, не спрашивала в какой-то мере из скромности, а отчасти потому, что почти точно знала, какие слова услышу в ответ. Ответил бы он мне примерно так: "Узна-ал, это моя работа".

Сложностей в этом никаких, конечно, нет, просто было бы интересно.

Так вот, в ту первую встречу, Виктор Михайлович, выслушал Вилена Борисовича, ни разу не перебив, не задав ни одного вопроса, оставив его как бы без обратной связи, и сказал, обращаясь ко мне:

— Вы умная, привлекательная, деловая. Мы сделаем все, чтобы вы стали первой бизнес-леди в этом городе, — после чего опустил глаза в лежащие на столе бумаги.

Аудиенция была окончена и Вилен Борисович, его первый заместитель, как оказа­лось, незаметно вытеснил меня из кабинета.

А потом были встречи раз в году, начинавшиеся целованием руки, неизменным «вы, как всегда, прелестны» и коротким вопросом: "Ну, рассказывайте?"

Подготовленная Виленом Борисовичем, я знала, что должна рассказать о своей ком­мерческой деятельности за год. Отчет был похож на детальный рассказ, повествова­ние, ибо происходил без посторонних лиц, в непринужденной обстановке. Гаврик ни­когда не перебивал меня вопросом или комментарием, никогда не завершал «слушание» анализом, указанием на ошибки или советом на будущее. Короткое «спасибо» подводило черту под отчетом и завершало встречу.

Два раза за весь период моей деятельности в бизнесе я попадала в сложные обстоятель­ства.

Один раз это было, когда я получила удачное, даже соблазнительное, предложение, но не в состоянии была его принять из-за отсутствия средств. Как я металась! Я искала, перебирала варианты, обдумывала условия и компромиссы, которые могли бы убедить партнера дать согласие на сделку и подождать с оплатой. Именно в эти дни на меня вихрем и налетело знакомство с человеком-вулканом — Виленом Борисовичем. Повода к знакомству не было никакого. Он пришел на наше предприятие по какому-то незначительному делу, и попал в обеденный перерыв. Открытой оказалась только дверь моего кабинета. Он вошел, завязал разговор. Его неуемное любопытство выливало и выливало на меня вопросы, а я, оставаясь в задумчивости о своих делах, видимо, плохо объясняла ему. Еще вернее, что он плохо соображал, туго вникал в сказанное. Нервничая, он воскликнул:

— Что вы талдычите одно и то же? Объясните, к кому обращаться и как правильно спросить о моем деле. Я же ни хрена не понимаю в этом вашем… — он сдержал более крутое словцо и с сарказмом закончил: — производстве.

Его издевательский тон доконал мое терпение. Глядя на него в упор, я постучала пальцами по столу и, медленно произнося каждое слово, прошипела:

— Для особо одаренных повторяю в шестой раз, — и снова слово в слово повторила то, что объясняла до сих пор.

Он замер и внешне, и внутренне. Упиваясь собственным хамством, я наблюдала, как в нем боролись желания врезать мне по загривку, плюнуть в рожу, размазать по стене. Он сознавал свое превосходство надо мной, уверенной, красивой и дерзкой, но… — женщиной. Отрывисто и часто выдыхая горячий воздух, все еще с усилием сдерживая себя, он снова заговорил:

— Ладно. Я плохо слушаю и плохо понимаю, а вы объясняете хорошо. Тогда объясните, что с вами? Может, хоть это я пойму с первого раза, — последние слова он произнес с сарказмом.

Во мне что-то улеглось, отпустило закрученные в пружину нервы.

— Ничего. Приходите сюда с пустяками, даже в них разобраться не можете.

— А вы озабочены, конечно, не пустяками. Вы решаете проблемы глобальной важности?

В его тоне сквозили ехидство и ирония, но уже не задевающие меня.

— Мне вот тоже нужна помощь, а обратиться не к кому.

— В чем? — придвинулся он ближе, и я почувствовала, что он переполнился вниманием — добрым, сердечным.

— От меня может уйти шанс, если я не соображу, как его удержать.

— Шанс упускать нельзя.

Он устроился на стуле напротив, по-американски закинул ногу на ногу и коротко бросил:

— Излагайте.

Не надежда на помощь развязала мне язык. Я просто озвучивала собственные проекты, бро­дившие который день в голове, сама вслушивалась в их звучание, стараясь отсюда, из­вне, уловить самый реальный из них, самый верный. Я словно повторяла трудный урок, разбираясь с тем, что я имею и что мне нужно доказать. Окончив рассказ и забыв о собесед­нике, сидящем напротив, я подперла лицо ладонью и засмотрелась в окно.

Февраль…

Двенадцать лет назад, тоже в феврале он, выслушав этот рассказ, схватил меня за руку, как есть выволок из кабинета с коротким «поехали», и бегом понесся на улицу. Так я попала на первую встречу с Гавриком Виктором Михайловичем. И тот на следующий день сделал разрешил мои затруднения и дал возможность не упустить шанс с легкостью и естественностью волшебного принца.

Второй раз обстоятельства прижали меня не размышлениями, как не упустить шанс, а поиском, как уцелеть.