На крыльях

Когда-то на краю был он, а теперь – оказалась я.

И я, потерянная и окутанная иллюзиями как лентами, бездумно смотрела на город, который освещало медным светом солнце.

* * *

…В себя меня привело внезапное движение за спиной – чьи-то широкие ладони вдруг закрыли мои глаза. Я замерла и, кажется, даже забыла, как дышать.

Тот, кто молча стоял позади, появился на смотровой площадке одного из самых высоких зданий этого чужого огромного города совершенно внезапно. И почти умершая надежда попыталась воскреснуть.

– Антон? – прошептала я.

Человек не убирал ледяных рук, и я горько рассмеялась, поняв, что ошиблась. Его ладони совсем другие: не теплые и не холодные… Странные. И от пальцев его пахло не привычным кофе, а лимоном. Антон ненавидит цитрусовые.

– Кирилл? – прошептала я.

На небе сверкнул росчерк молнии, а холодные пальцы скользнули по моей скуле вниз.

Я даже не повернулась. Зачем? Не хочу видеть его лицо.

– Кирилл, уйди, – проговорила я устало, чувствуя, что ничего не понимаю и не хочу понимать. Хочу заснуть, укрывшись лоскутом этого грозового неба, и не просыпаться, а видеть чудные сны о нас с Антоном. Кирилл не уходил. Стоял за моей спиной.

– Оставь меня в покое, – сказала я. – Даже если Антон не пришел, я не буду с тобой. Ты же знаешь. Я чувствую себя сломанной куклой. С моей стороны было дико самонадеянно приходить сюда и ждать, что Антон выберет меня. Ты доволен, Кирилл? Ты здорово придумал, не сомневайся. Даже если бы Антон пришел, мы бы не смогли больше быть вместе. Мы бы оба винили меня в том, что его карьера – разбита. Я должна ненавидеть тебя, но не могу. Ты как брошенный всеми ребенок хватаешься за людей, как за игрушки. Мне жаль тебя. Жаль, что ты не способен любить, – говорила я в каком-то странном порыве.

– Я – способен, – раздался над моим ухом знакомый голос.

Человек, стоявший за спиной, развернул меня лицом к себе.

Дыхание сбилось. Пульс ускорился. В коленях появилась предательская дрожь.

Я не могла в это поверить.

Напротив, крепко держа меня за предплечья обеими руками, стоял Антон.

Антон.

Мой Антон.

Мой Антон Тропинин, напоминающий сейчас того самого милого паренька-однокурсника с такими же теплыми, настороженными глазами. Он смотрел на меня так, будто со мной было что-то не так. Словно он боялся за меня.

Я сплю? Или Антон действительно здесь, рядом со мной?

– Как ты могла нас спутать? – сердито спросил он, сдвинув брови, но я знала, что злится он не по-настоящему.

– Антон, – прошептала я потрясенно, крепко обнимая его и касаясь щекой его плеча. – У тебя руки… Холодные… Никогда такими не были…И запах лимона… Ты же их ненавидишь.

– Руки замерзли. Одеколон Рэна, – коротко пояснил Антон.

– Господи… Ты пришел.

– А я мог не прийти? – спросил он, прижимая меня к себе, и я чувствовала его дыхание на волосах.

– Ты не должен был, – говорила я сквозь слезы, обнимая так, будто хотела попрощаться. – Не должен был… не должен!

Я отстранилась от него, хотя мои пальцы все так же судорожно сжимались на его плечах. Слезы жгли кожу.

Не хочу отпускать. Никогда.

– Ты отказался от всего? – растерянно прошептала я. – От карьеры, от славы, от перспектив… Зачем? А как же твои парни? Антон, не надо было, не надо, не надо.

– Успокойся, Катя, – сказал он. И голос его был тих и уверен – никакого сожаления.

– Антон, ты не понимаешь! Это твое будущее! Это твоя душа! Даже там, в Праге, когда мы загадывали желания, я просила, чтобы у тебя все получилось! Чтобы ты добился всего, чего хотел! – глядя ему в глаза, сказала я. Ресницы слиплись от слез, губы были солеными.

– А я попросил любви, – хмыкнул он, вытирая мои мокрые щеки. – Ты, конечно, красивая, когда плачешь. Но перестань. Хорошо?

Я кивнула, но остановиться не могла. Слезы сами текли.

Антон взял меня за руку – так привычно – и увел на крытую часть площадки до того, как под громовые раскаты хлынул ливень. Сколько я себя помнила, его ладони никогда не были холодными или горячими, так странно… А сейчас были ледяными. И я грела его пальцы в своих, пытаясь не плакать, а он гладил меня по волосам, вытирал слезы, и говорил, что все хорошо.

– Не переживай об этом, детка, – прошептал он, целуя во влажные от слез щеки и губы. – Все хорошо. Не вини себя ни в чем.

– А как же фотографии… – спросила я растерянно, заглядывая ему в глаза. – Ты же там…

Антон коротко рассмеялся. В его взгляде не было сожаления, скорее – веселье.

– Брат, – он коротко и легко поцеловал меня в губы, запустив пальцы в мои волосы.

– Что? – не сразу догадалась я.

– Я попросил брата помочь, – Антон вдруг улыбнулся – ласково, и от этой улыбки щемило сердце. – Он прилетел и согласился поучаствовать в шоу двойников.

– Подожди… На фестивале… твой брат Кирилл? – спросила я потрясенно.

Тропинин кивнул. Кажется, он был доволен. И, как всегда, уверен.