На крыльях

– Какой он твой жених? – раздался громкий женский голос – из ЗАГСа вышла весьма бойкая дама лет пятидесяти в элегантном пальто и замысловатой белой шляпе в черный горох. – Отойди от моего зятя, шалава! – велела она Нинке.

Та, не отлипая от жениха, послала тетку в пеший тур по лесам и долам. Она всем своим видом показывала, что отдавать Ипполита, вернее, деньги Эльзы Власовны, не намерена.

– Пожалуйста, прекратите, – взмолился молодой человек в очках. – Люди смотрят, неудобно.

– Что происходит? – ничего не понимал поверенный. – Нина, вы перепу…

Однако его слова заглушил рев дамы в шляпе:

– Ах ты, кобель! – заорала она уже Ипполиту. – Неудобно ему! Только на Светочке моей женился, уже девку какую-то отыскал! И на что мою девочку-то променял?! На деревенщину в уродском наряде!

– Да ты себя видела? – возмутилась Нинка, забыв, как выглядит. Но тут до нее дошло, что она перепутала женихов и полезла обниматься к чужому, уже даже не жениху, а мужу, который, видимо, ожидал невесту, дабы вместе с ней выйти к гостям, готовящимся осыпать их лепестками и пожелать счастливой семейной жизни. Наверное, он что-то хотел спросить у поверенного, а мы с Нинкой приняли его за Ипполита.

Пока тетка орала, Журавль отпихнула несчастного молодого человека в очках, который от воплей тещи съеживался все больше и больше, и подошла ко мне, делая вид, что оказалась тут случайно.

Келла продолжал ржать.

К даме присоединился хор родственников, построившихся на лестнице, которые были удивлены поступком лже-Ипполита. Они в один голос под руководством тещи кричали на бедного молодого человека. Видя, что тот не может дать отпор, к воплям подключилась и вторая часть родственников – со стороны жениха. Его они, естественно, защищали.

Обстановка накалилась.

– Мама, что происходит? – вышло в это время из ЗАГСа эфемерное юное создание в свадебном платье и фате-паутинке. Рядом с ней стояла девушка с букетами: судя по браслету на руке – свидетельница. Обе они были растеряны.

– Света! – бросился к ней Ипполит. – Она сама ко мне пристала!

– Не подходи к моей дочери! – взвизгнула теща.

Что там было дальше, даже не знаю – мы, наконец-таки, скрылись в ЗАГСе вместе с поверенным Эльзы Власовны и, как оказалось, Келлой.

Он смеялся. Чуть ли не пополам согнулся, оглашая хохотом «Дворец бракосочетаний» – ему даже замечание сделали, но синеволосому было глубоко фиолетово на чужие слова.

– Все из-за тебя, бестолочь, – озлобленно глянула Нина на ржущего Синего. – Убирайся, труп.

– Нин, успокойся? – не смогла сдержаться я. – Может быть, вам поговорить? Просто сесть и поговорить.

– У нас нет времени на разговоры, нам нужно зарегистрировать отношения, – встрял поверенный. Его никто не слушал.

– Катя дело говорит, – с одобрением в голосе сказал Келла. – Поболтаем? Я скучал.

Журавль устало откинула назад вуаль и с ненавистью посмотрела на музыканта.

– Дверь там, рыло. Прочь.

– Ты уверена, что хочешь этого? – резко прекратив смеяться, спросил тот.

– Более чем. Пошел вон с моих глаз, – приказала Нинка, но я вдруг заметила, как голос ее едва заметно дрогнул.

Или мне показалось?..

Келла свел темные брови к переносице. Кажется, он был крайне зол и едва сдерживался. И куда только делся его веселый смех?

– А я последний раз предлагаю: пошли со мной, – проговорил он сквозь зубы.

– А я в последний раз предлагаю тебе пойти в зад, – отозвалась тотчас Нина.

Они с яростью уставились друг на друга.

– Может быть, успокоимся? – вмешался поверенный Эльзы Власовны, нервно поглядывая на дорогие наручные часы. – Церемония скоро.

На него никто не обращал внимания, кроме меня.

– Дура, – насмешливо посмотрел Келла на Нинку, с трудом пряча гнев.

– Следи за словами, – припечатала та его уничтожающим взглядом.

– Я твой жених, – и Келла плотоядно улыбнулся. – Твой путь к финансовой независимости, – явно передразнил он кого-то.

Он не шутил.

У Нинки ни один мускул на лице не дрогнул, только от глаз повеяло таким холодом, что я испугалась за нее.

Она молчала, а синеволосый же, кажется, торжествовал. Упивался победой. И в его взгляде не было ничего доброго, в нем появилась какая-то болезненная жесткость.

– А, это вы! Я ждал вас. Ефим Строганов-Софьин? – уточнил тем временем поверенный, копаясь в документах.

– Он самый, – отрывисто бросил Келла.

Поверенный протянул ему ладонь, и они обменялись рукопожатием.

Я молчала. Не знала, что сказать. И все мои теплые мысли, вся моя надежда, что Келла вернулся за своей любимой, таяли, как эскимо в теплых руках.

Он мстил. Издевался. Проверял Нину на прочность.

Наслаждался ее поражением.

– Отлично, наше время как раз проходит, а Эльза попросила меня приглядеть за вами, – вновь бросил поверенный взгляд на часы. Он, кажется, ничего не подозревал. – Ваши документы, друзья, с собой?

– С собой. Но мне сказали уйти, – со смешком отозвался барабанщик, глядя при этом в лицо Журавлю с дерзким вызовом. – Не смею перечить.

– А как же Ипполит? – не веря, спросила я. Да что тут происходит, в конце концов?