На крыльях мужества

Отец Владимира Павловича в русско-японскую командовал ротой, дослужился до капитана. В то время это было редкостью - представитель низшего сословия и вдруг стал офицером. После участвовал в первой империалистической, а в годы гражданской войны занимал должность командира полка.

Сын тоже избрал профессию военного, только предпочтение отдал авиации. Прошел многие служебные ступеньки, войну начал под Киевом в истребительном полку. После его пополнения самолетами И-15 часть стала именоваться 66-м штурмовым полком.

Владимир Павлович участвовал в освобождении Великих Лук и ликвидации демянского "котла", громил гитлеровцев на Курской дуге, освобождал Харьков, Полтаву, Кировоград, сражался за Днепр, водил краснозвездные эскадрильи над Уманью, под Корсунь-Шевченковским.

Как я уже сказал раньше, комдив был штурмовиком до мозга костей. Когда надо, шел сам на горячее, рискованное дело.

... Немцы без передышки бомбили одну из наших переправ на Днестре. Над рекой стоял густой туман, видимость была минимальная. Но комдив сел в свой "ильюшин" и с группой штурмовиков вылетел на помощь пехотинцам. Он обрушился на "юнкерсов", висящих над переправой, разогнал их и барражировал до тех пор, пока пехотинцы не достигли западного берега реки.

Тем временем гитлеровцы вызвали истребителей, и только на одного Шундрикова насело четыре "мессершмитта". Он обманул преследователей, ушел от них на бреющем полете по балкам, по лощине, в конце концов замел следы и скрылся. Истребители противника остались ни с чем.

Жизнь на аэродроме, где находились сразу три полка, не затихала ни на миг. Одни группы штурмовиков отправлялись на боевое задание, другие возвращались. Зачастую взлетно-посадочная полоса была занята и приходилось висеть в воздухе, пока не взлетят соседи.

На таком "зависании" оказались однажды машины Евгения Буракова и Георгия Мушникова. Посадку им запретили. Вопреки элементарным правилам безопасности Бураков и Мушников начали ходить над аэродромом на бреющем полете. Молоды мы были, иногда безрассудны, энергия кипела через край. Так вот, "художества" летчиков попали в поле зрения командира дивизии Шундрикова. Поинтересовался, чьи это орлы, и узнав, что Бати, незамедлительно вызвал к себе Девятьярова, учинив комэску разнос.

Александр Андреевич, естественно, взвинтился. Бросив в сердцах на землю шлемофон и планшет, он насел на лихачей: "Да думать же вам надо!" Обращение на "вы" означало последний градус гнева. Даже комдиву показалось, что Александр Андреевич перегнул палку.

- Тише, Девятьяров, - успокоил Батю Шундриков. - Грохот такой стоит, что и быки от нас убегут. (На них молдаване возили воду.)

Инцидент, казалось, уже был исчерпан, но тут полковник приказал:

- Девятьяров, строй группу.

Построились. Комдив, слегка улыбнувшись, сказал:

- За работой штурмовиков наблюдал сам командующий фронтом маршал Конев. Оценил ее отлично. Всем и лично товарищу Девятьярову объявил благодарность.

Легкий вздох радости прошелестел над строем.

* * *

...Мы жили в молдаванской мазанке. На полу - домотканые полосатые дорожки. Хозяин - крупный пожилой человек с узловатыми руками - не раз после полетов потчевал мамалыгой с брынзой, розовым кисленьким вином. С каждой беседой нам открывалась безрадостная судьба этого трудяги. Что имели? Надел земли - треть, в лучшем случае половина гектара на душу. Налогами давили. Соли, спичек - днем с огнем не сыщешь. Грамоту искоренили, как заразу.

Он с жадностью слушал рассказы летчиков о жестоких кровопролитных боях на Курской дуге, под Корсунь-Шевченковским, о бегстве фашистов с Украины.

- Братья, разрешите мне еще налить по кружке доброго бессарабского вина, - предложил растроганный хозяин, - и выпить за вас, за всю Красную Армию. И чтобы этих гитлеровских бандитов мы больше в глаза вовеки не видели.

Потом мы долго бродили по селу. Тишина падала на камышовые крыши, зеленоватая луна отчетливо отпечатывала двух неподвижных аистов над большим гнездом. А где-то с шоссе доносился ровный шум идущих на запад танков. Они гудели всю ночь, как бы перекликаясь с ночными бомбардировщиками, идущими на Яссы, на Констанцу, с дикими гусями, аистами. Птицы возвращались домой. Нам же предстоял путь обратный.

Праздник Первого мая мы встречали с молдаванами. Хлебосольные труженики щедро нас угощали. Подняли тост за братство, за победу, за мир.

Более чем через тридцать лет, в октябре 1978 года, по приглашению Флорештского райкома партии я посетил Молдавию - землю, которую мы освобождали от фашистских захватчиков. Богатые, красивые села, прекрасные люди, встречавшие нас хлебом-солью.

На волнующих встречах присутствовали тысячи рабочих, колхозников, учащихся школ и ПТУ, воины.

Я поделился своими воспоминаниями, был участником торжественного пленума райкома комсомола, посвященного 60-летию ВЛКСМ.

Меня приняли в почетные пионеры ряда пионерских дружин, в почетные колхозники богатых колхозов "Путь Ильича", "Путь к коммунизму". "Октябрь", присвоили звание "Почетный гражданин города Флорешты" Молдавской ССР.

Но это было в октябре 1978-го, а пока...