На лезвии любви

– А еще, – поднял, наконец, на девушку голубые глаза Бродерик и прищурился, – трость являлась напоминанием о клятве, которую я дал сыну своего товарища.

Марианна, стиснув вилку до белых костяшек, только и смогла прошептать:

– У него был сын?..

– И ты его прекрасно знаешь, – ухмыльнулся вдруг мужчина и откинулся на спинку стула, не разрывая зрительного контакта. – Это твой Генри.

– Он не мой! – заалев, возмутилась Марианна, и только потом до нее дошло. Реальность пошатнулась:

– Что?.. Ты дал клятву – Генри?!

Мир расплылся перед глазами. Оказывается, она многое не знала о своем друге... Сердце кольнула обида: Генри даже не намекнул ни о чем подобном! А зная, что она очень хотела учиться у Хэппа, мог бы и сам пойти к дяде и попросить за нее!

– Именно. – Спокойно продолжил мужчина, по-прежнему сверля девушку непроницаемым взглядом. – Когда я вернулся из Города и привел здоровье в порядок, то тут же нашел парня и объяснился. Чтобы хоть как-то помочь ему, я предложил работу и покровительство. А еще поклялся, что ни одно живое существо не пострадает из-за меня.

– Поэтому ты так яростно спасал глупую племянницу? Потому что поклялся? – горько улыбнулась подопечная, удивляясь охватившим ее тоскливым чувствам. Было почти нестерпимое желание выбежать из-за стола, но так малодушно поступила бы та, прежняя Марианна. Настоящая решила выдержать ставший испытанием ужин до конца.

– Что? – недоуменно моргнул Бродерик, а затем мягко улыбнулся. – Я спасал тебя, потому что... – И замолчал. Скульптурные губы сжались в нитку, лазурные глаза уперлись в тарелку. Опекун снова заковался в броню.

– Почему? – подалась вперед девушка, чувствуя, как сердце отчего-то готово выпрыгнуть из груди.

– Приятного аппетита, Марианна, – холодно пожелал дядя, приступая к трапезе. За время ужина больше никто не нарушал тишину.

***

– Ты предатель! – вбежала разъяренная Марианна в павильон охраны. Наспех накинутое пальто открывало малиновое платье, которое она надела специально для ужина с дядей. Почему-то казалось, что оно станет ее счастливым нарядом, но все произошло с точностью да наоборот.

– Что?.. – подавился бутербродом Генри. "У него тоже ужин, – мелькнула в голове девушки виноватая мысль. – И тоже не самый легкий, видимо. Раз я здесь".

– Что происходит? – загремел Дэвид, верзила с посеребренными возрастом волосами. От его мощной фигуры исходила такая аура власти, что Марианна поначалу съежилась.

– Мне нужно поговорить с Генри, – взяв себя в руки, надменно произнесла она и, бросив грозный взгляд на друга, вышла в темноту осеннего вечера. Тут же на нее набросился холод, и девушка судорожно закуталась в пальто, словно в последнюю одежду на Земле. Под беспощадными порывами ветра фиолетовые пряди метались, как потревоженные змеи.

Стоя под фонарем, Марианна переминалась с ноги на ногу и, остывая, понимала, что снова импульсивно поддалась негативу. Следовало не накручивать себя весь ужин, а все обдумать и только потом приходить! Если Генри ей сразу ни о чем не сказал – значит, не такой уж достойный доверия человек, верно? Значит, и сейчас верить ему, возможно, нет смысла...

– Что случилось? – вышел, наконец, друг, одетый в черную куртку и широкие брюки. Он беспокойством оглядел девичью фигуру. – Ты вся продрогла! – и без лишних слов обнял девушку. Теплые мужские руки скользнули по волосам, задерживаясь на ушках. – Холодные! Дай погрею...

– Давай лучше пройдем в тепло, – мягко, но твердо отстранилась Марианна, пытаясь успокоить раздрай в душе. Генри ей нравился, очень нравился. Он был добр, заботлив, чуток. Она бы с удовольствием продолжила греться в его объятиях, но... Не сейчас. Не тогда, когда чувствовала себя обманутой.

Они вошли в дом, сбросили верхнюю одежду и поспешили скрыться в комнате Марианны. Она иногда приглашала друга к себе в гости, но безо всякого подтекста. Просто это была ее личная территория, и только тут никто не смел помешать их общению.

– Объясни, почему ты не говорил мне, имеешь влияние на Хэппа, – повернувшись к предателю, Марианна скрестила руки на груди. Светловолосый парень помолчал, оглядывая маленькую комнату в рокерском стиле, а потом протяжно вздохнул и с тоской улыбнулся:

– Год назад я потерял отца, который вырастил меня. Мать, как ты знаешь, бросила нас, но папу это не особо огорчило. Он очень любил меня, и я тоже не представлял без него жизни.

Марианна молчала, напряженно ожидая продолжения.

– Он погиб, и выяснилось, что это случилось по вине твоего дяди. Твоего кумира. Того, кого ты обожествляла, и у кого мечтала учиться. Подумай, что произошло бы, расскажи я тебе всю эту историю с его вкладом в мою судьбу? – Генри понизил голос до шепота. – Ты бы не простила его. И, в итоге, идеал рассыпался бы вдребезги.

Девушка открыла рот, чтобы ответить. Было непонятно, почему Генри не возненавидел Хэппа, а согласился у него работать? Простил? Тогда почему бы она не простила, в таком случае?