На линии огня

— Да, это был мой первый бой, — стал вспоминать Батенко, раскуривая папиросу. — Рота получила боевой приказ: переправиться через реку Волхов и выбить противника с занимаемого рубежа. Ночь выдалась на редкость светлая. Сначала двигались без помех. Но как только миновали кустарник и вышли на открытое место, немцы открыли сильный огонь. Молодые, необстрелянные бойцы прижались к земле.

Я выслал вперед разведку. Стало ясно, что перед нами противник, сильно укрепившийся в блиндажах и дзотах. У опушки леса — самый мощный дзот. Я решил в первую очередь блокировать его. Зарываясь в снег, ползли мы вперед. Вот и опушка леса. Здесь наскочили на минное поле. Мины были соединены между собой проволокой. Осторожно перерезав ее, бойцы второго взвода залегли и открыли по немцам огонь.

В это время первый и третий взводы обошли дзот с флангов, вплотную подползли к нему и поднялись в атаку. Немцы выскочили из своих нор. Завязалась рукопашная схватка. Наши бойцы кололи фашистов штыками, били прикладами. Много гитлеровцев полегло на поле боя. Мы захватили станковый пулемет, миномет, десятка два винтовок, несколько автоматов и много патронов.

Уже светало. В воздух все чаще взлетали немецкие ракеты. По ним я определил, что немцы поспешно отходили. «Прочесывая» лес, мы стали преследовать их.

Но вот мы снова наткнулись на сильно укрепленный узел врага. Я решил взять и этот узел. Мы снова поползли вперед.

Вдруг я заметил двух немцев за пулеметом. Выстрелил. Один фашист дернулся всем телом и замер. Второй приподнялся. В это время я послал ему пулю прямо в грудь. Путь был открыт. Мы поднялись в атаку. Немцы бежали.

Вечерело. Почти сутки мы были в бою. Никто из нас ничего не ел, не пил, не отдыхал.

Нам предстояло преодолеть еще третий укрепленный узел врага. Здесь фашисты вели огонь из противотанковой пушки, пулеметов и автоматов. Свыше трех часов длилось сражение. Противник несколько раз переходил в контратаки, стремясь вернуть потерянные рубежи. Но мы все ближе подбирались к немецким дзотам. С криком «ура» ворвались в расположение фашистов. Офицеры даже не успели убежать. Мы взяли ценные документы и приказы. Захватили и пушку, из которой фашисты только что стреляли в нас. Рядом лежало больше трехсот снарядов.

— Справились с немецкой техникой? — спросил я.

— Справились. Неплохо. Немецкими снарядами было уничтожено еще два пулеметных гнезда противника и много немецких солдат…

Так мы проговорили почти всю ночь. Правда, время от времени наш разговор прерывали гитлеровцы, ведя беспокоящий, как выражались фронтовики, огонь по траншеям и окопам ротной оборонительной позиции.

Новый фронтовой день, как всегда, начался очень рано. Чуть забрезжил рассвет, и передний край снова ожил — заговорили пулеметы, завыли мины, заухали дальнобойные орудия. А вскоре гитлеровцы снова атаковали наше боевое охранение, пытаясь сбить роту Николая Батенко с занятого вчера рубежа.

И тут мы, корреспонденты, увидели своих героев-пехотинцев в бою. Умело и мужественно отбивали они новые наскоки гитлеровцев. А когда противник был измотан, когда он выдохся, рота перешла в новую контратаку и продвинулась вперед еще на несколько сот метров, вместе с другими нашими подразделениями расширяя западный плацдарм за рекой Волхов. Разумеется, не пришлось сидеть в стороне и нам, армейским корреспондентам. И этому на фронте никто не удивлялся: журналисты были теми же солдатами, они вместе с ними делили фронтовую жизнь.

Наутро в подразделение Николая Батенко поступил очередной номер нашей армейской газеты. В ней было опубликовано стихотворение Чапичева «Письмо другу». Он посвятил его моряку Василию Морозову, сражавшемуся на Черноморском флоте. Стихотворение заканчивалось строфой:

Храбро бьются и наши ребята.
В бой идя сквозь огонь и пургу,
Будь уверен: штыком и гранатой
Я, Василий, тебе помогу!

В начале 1942 года положение частей Волховского фронта несколько улучшилось. Наши бойцы и командиры научились бить врага наверняка, нанося ему большие потери. Каждый видел результаты своего ратного труда: танкисты и артиллеристы, авиаторы и саперы, десантники и пехотинцы… Это поднимало их боевой дух.

Помнится, в те дни в нашей армии прославилась батарея офицера Можарова. Смелые подвиги артиллеристов восхищали всех. Чапичев немедленно отправился в эту батарею, провел на переднем крае несколько дней. В редакцию он привез корреспонденцию и стихи, в которых рассказал об истоках мужества наших воинов:

Эта сила и отвага —
В боевом походе,
В славной воинской присяге,
В партии, в народе.

Боевые успехи наших частей, подвиги бойцов и командиров увеличили поток писем в газету. Фронтовики посвящали свои строки тем, кто мужественно и бесстрашно боролся с врагом.

В редакции родилась идея выпуска литературных страниц. Якову Чапичеву, Ивану Вострышеву и мне было поручено составление таких «страниц» из материалов солдатского творчества.