На ловца и зверь бежит

Фривольно перегнувшись через стол, она выдохнула в лицо Гарулину со змеиным ехидством:

— А все-таки жаль, что эта мысль не пришла мне в голову, ты не находишь, Аркадий?

— Сядь, а то я сам тебя усажу, — ледяным тоном произнес Гарулин.

Он старался сохранять непроницаемый вид, но Синчугова видела, как его мутные белки постепенно наливались кровью.

— Ты нервничаешь, Аркаша? — не унималась язвительная Синчугова.

Она стояла все в той же позе, оперевшись о стол ладонями широко расставленных рук и глядя прямо в лицо Гарулину, уничтожающе сверля его своим взглядом.

Гарулин молча и невозмутимо наблюдал за спектаклем, разыгрываемым своей бывшей любовницей.

Наконец губы Синчуговой растянулись в ядовито-притворную улыбку, и, склонив голову набок в знак насмешливой снисходительности, она сказала:

— Тебе сейчас в самый раз липового отвара принять, а ты кофе хлещешь. Кстати, нельзя ли и мне вкусить от даров Бразилии?

Но прежде чем она успела отойти от стола, Гарулин схватил ее за лацканы пиджака, свирепо притянул к себе, а потом грубо швырнул на стул. Он уже тяжело дышал, на его лице застыла гримаса гневного отвращения. Он смог только выдавить из себя:

— Стерва!

— Ах так, подонок! Бросил меня, а теперь еще и дурь свою показываешь!

Глаза и щеки Синчуговой полыхали, лицо истерически дергалось.

— Уймись, говорю, я твоими представлениями сыт по горло, — овладевая собой, произнес Гарулин. Грозное выражение его лица сменила маска брезгливого презрения. — Значит, документы не ты сперла?

— Пошел ты куда подальше! — с бешеным негодованием выкрикнула Синчугова. — Да если бы даже и я, что бы ты мог со мной сделать? Люкиным припугнуть? Да он сам от меня тащится.

— Ясно, ясно! Давно с Эдиком-педиком за моей спиной снюхалась? Шлюха! — опять, теряя самообладание, хрипло закричал Гарулин.

— Шарков вообще тут ни при чем, лучше на себя посмотри. Думаешь, у тебя море денег, так ты и приказывать всем горазд. А я на твои приказы плюю, — высокий голос Синчуговой перешел в визг.

— Как бы ты не доплевалась, крошка!

Глава 4

Еще раз окинув взглядом комнату Ларионова и бездыханное тело ее хозяина, я протерла носовым платком все ручки, на которых могли остаться отпечатки моих пальцев, вышла из квартиры и, убедившись, что пути отхода свободны, осторожно закрыла за собой дверь и спустилась вниз. Ближайший телефон-автомат, к моему удивлению, отозвался длинным гудком. Набрав «ноль-два», я услышала голос дежурного и продиктовала адрес квартиры Ларионова.

— Что там произошло? — раздался в трубке требовательный голос.

— Там бесхозный труп, если вас это интересует.

— Представьтесь, кто вы, — без особой вежливости пробурчала трубка, — и оставайтесь на месте до приезда милицейского наряда.

— Я доброжелатель, а остаться, к сожалению, не могу, у меня много дел, — ответила я и повесила трубку.

Минут через двадцать я уже сидела за рабочим столом у себя дома и, включив настольную лампу, обрабатывала пепельницу из квартиры Ларионова порошком для снятия отпечатков пальцев. Получилось около дюжины «пальчиков». Я прикинула, как мог держать этот предмет убийца во время удара, и выбрала пять отпечатков, которые с большой долей вероятности принадлежали ему или ей, если это была женщина. Но, судя по размерам подушечек, скорее всего пальцы принадлежали мужчине.

Из этих пяти четыре отпечатка были на внутренней гладкой стороне пепельницы, из них четкими были отпечатки среднего и безымянного пальцев и отпечаток большого пальца на нижней стороне пепельницы. Отпечатки же мизинца и указательного пальцев были смазаны.

Я обработала пепельницу закрепляющим составом и, взяв заранее приготовленные квадратики тонкой слюды, аккуратно приложила их к трем самым четким отпечаткам, упаковала каждый отпечаток в отдельный пластиковый пакетик и, сделав соответствующие надписи, положила их в конверт. Удовлетворенная проделанной работой, я решила наградить себя чашечкой кофе и направилась на кухню.

Когда аромат этого божественного напитка начал приятно щекотать ноздри и густая пена в серебряной джезве уже миновала ее сужающуюся часть, приготовившись светло-коричневой шапкой выползти на поверхность, раздался телефонный звонок. Автоответчик был включен, что позволило мне не торопясь завершить свою мистерию.

Когда, наполнив чашку, я подошла к аппарату, в микрофоне уже раздался голос Эдуарда Игоревича:

— Татьяна Александровна, это Шарков, если вы дома, подойдите к телефону.

— Я слушаю, Эдуард Игоревич. Что-нибудь случилось? — я сделала глоток из чашки и поставила ее рядом с аппаратом.

— Добрый день, Татьяна Александровна, я вам с утра пытаюсь дозвониться, оставил сообщение.

— Я только вошла, еще не успела прослушать запись.