На лыжне попаданец Ломаев (Лыжню! – 3)

Но я их обломал, объявив о пяти кругах молчания. Кто что-то скажет, то дурак. Разговоры как отрезало, ведь дурак по умолчанию тянул наряд вне очереди. Даже офицеры, должность во взоде у них все равно рядовая.

Ну а что болтать, ничего уже не переиграешь, нечто подобное я изложил в руководстве общей спортивной команде СССР. Там вздохнули, но согласились. Любимцу Горбачева (совсем не так) лучше не перечить.

Вечером я снова дал установку и на этот раз ответил на все вопросы, даже на очень глупые. Основой всего был тезис — прийти вторым и вам все проститься. Не смотрите по сторонам, идите как можно быстрее, но с учетом своих сил. И еще метко стреляйте, и будет вам господень рай.

Ссылки на бога были восприняты уже спокойно, тем более от командира, майора Ломаева, кавалера двух высоких советских орденов — Трудового Красного Знамени и Ленина. Он лучший — это все понимали, и были бы не прочь прицепится к нему хоть на полчаса, дальше все равно не хватит сил.

Лишь один негромко спросил, даже не самый глупый, а рассудительный — лейтенант Костя Ситдиков:

— Я так понимаю, товарищ майор, первое место вы оставили себе, да? — и лукаво посмотрел на меня.

Разумеется, я не стал его разочаровывать, прямо ответил на такой вопрос, благо его и так все знали:

— Совершенно верно, товарищ Ситдиков. Но вы прекрасно понимаете, что на лыжне нет никаких званий. Рискни, голубчик, если уже забыл, как висел на моем хвосте, аж потом не скопытился?

— Не-не, господи упаси! — перекрестился стойкий атеист Ситдиков, — я просто так спросил, да и то, разве медленная черепаха за быстрым гепардом угонится?

В общем поговорили. Я их твердо убедил, что немощь моя была по политической причине, а сегодня, как никогда стоек. И все должны понимать — Ленин и теперь живее всех живых, это я вам, и как коммунист говорю, и ваш командир.

Против такого никто не возразил, не было таких дурней в Советской Армии. А уже серьезно добавил:

— Каждый из вас на лыжне должен беспокоиться только о себе и не жалеть об отставших. Но, и запомните это твердо, в случае необходимости вы можете всегда опереться на меня. Многого я, разумеется, не могу, я не волшебник, но хоть что-то.

Биатлонисты согласились и как-то очень радостно, словно я им по волшебной палочке феи раздал. С этим и разошлись. Впереди была новая дистанция, опять трудная, но ничего сложного не обещающая.

Утром подъем, привычная зарядка, такая же обычная, как дыхание. Командирский завтрак, в общем-то, ничем от обычного не отличающийся. Только сладкое какао вместо чая. Обозлился, я бы лучше чай попил!

Перед выходом на лыжню проверил не только свой спортинвентарь, но и команды, между делом приободрил народ, где наша не пропадала.

Выходя на лыжню, обратил внимание на радостных немев. Ха я вам ухудшу-то настроение.

— Эй, фрицы, я пришел! — обратился я ко всем ним и одновременно ни к кому на неплохом немецком, — кто будет ответ держать за эту дурацкую шутку с меняющими правилами биатлона?

Вроде бы ничего такого угрожающего не сказал, правда, тон был не очень хороший, честно говоря, но ведь я им не угрожал и даже тон не повышал!

Немцы же приутихли, будто я им твердо обещал двадцать дет расстрела. Ничего ведь, гады, даже не мяукнули, но тихонечко вызвали полицию, которая прибыла, когда я уже стоял на лыжне. Полицейский попросил пройти к их легковой машине, разъяснить им некоторые нюансы русского поведения.

Тон был в целом вежливый, но отдельные выражения подчеркивали, что он нас ни в грош не ставит и совсем не считает за людей. Почти как фашисты в 1941 году в оккупированном Советском Союзе. Еще бы по морде дал, вообще бы полная аналогия.

— Господин полицейский, — холодно заговорил я, — стою на лыжне, уже включили секундомер, и тут вы отвлекаете меня от бега по какому-то дурацкому поводу. Господа, вам, кажется, понравились такие неспортивные методы добывания победы?

Эти громкие экспрессивные слова на немецком языке, также как и сами полицейские на Старте, и без того очень привлекшие к себе внимание, взбудоражили всех, особенно судей и журналистов. Первых потому, что они здесь за все отвечали. Хотя и командовали, конечно. А журналисты, они этим кормились. Скандалы — это хорошие деньги, на них и живет демократическая пресса!

Быстро подошедший судья Старта Иоганн Келлер был профессионалом и поэтому сразу во всем разобрался. Первым ушел на дистанцию советский спортсмен, такой же скандальный, как и победоносный. А вот глупый полицейский будет обязательно за все отвечать. Мало ли что на него донесли его немецкие камрады. Это вообще был внутренний профессиональный спор, куда полиция не должна вмешиваться.

А я быстро шел. На счет затянувшегося старта не горевал — все видели, если что так завою, сами прибежите. Нет, тут на лыжне вообще, как-то легко потянуло вперед. Который раз уже. Как встанешь на лыжи, так и как с моторчиком несешься, Карлсон, который на крыше, хе-хе!

Приходится даже придерживать себя, а то позади ребята, хоть чуть-чуть поддержать, обещал ведь. Да и самому надо, это тоже важно.