На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас

На поиски новой резиденции у меня ушел чуть ли не год. Но в итоге удалось найти за тысячу восемьсот баксов полностью устраивавший меня вариант. На первом этаже – достойные представительские салоны (один из них даже с камином, что в условиях холодной зимы в Рабате было нелишним) и большая столовая. Две гостевые квартирки, плюс еще одна с отдельным входом для проживающих с нами четой Кузьминых (Ольга – повар, а Николай – завхоз) – они работали с нами еще в Шри-Ланке. Одно крыло здания было двухэтажным, на втором этаже располагалась собственная квартира посла: спальня, небольшая гостиная, две dressing rooms (гардеробные комнаты, что ли?) и роскошно оборудованный санузел. Нам этого вполне хватало. Имелась в здании и банька – арабский хаммам, от которого был прямой выход на территорию к большущему бассейну с крытой ротондой. Даже у Лизы в гараже было собственное помещение и маленькая кухня (для прислуги), где Ольга готовила ей еду.

После описания бытовых условий пребывания-проживания возвращаюсь в посольство на первую встречу с коллективом. Оперативно-дипломатический состав в Марокко был малочисленней, чем в Шри-Ланке, не говоря уже о Югославии. Но все же сотрудников с диппаспортами (все они числились в сборнике, издаваемом местным МИД'ом) было где-то человек тридцать. В их число входили торгпред с заместителем, военный атташе, представитель Росзарубеж-центра, работники референтуры (они по паспортам числились атташе), а также шесть дипломатов из генконсульства в Касабланке.

Отдельно стоит сказать о советнике посольства Б. Джет-пысбаеве – генерал-лейтенанте СВР. Он в Марокко официально представлял свою службу, а посему, в частности, мог позволить себе роскошь арендовать особняк с бассейном. Мы с Булатом (так его звали приятели – полного его имени-отчества приводить не буду, слишком сложное) были хорошо знакомы по совместным делам в Москве в пору, когда я был директором департамента, а он возглавлял аналогичное подразделение в СВР.

Булат был опытнейшим, авторитетным работником и прекрасным душевным человеком. Я был очень рад его назначению в Рабат, где мы четыре года проработали рука об руку. А помимо этого, он со своей женой Саидой стали нашими друзьями. Раз в две недели, а то и чаще, уик-энды мы проводили вместе, то на нашей, то на его территории. Увы (как часто мне приходится прибегать к этому короткому слову), несколько лет назад Булата не стало. На похоронах мне вторым предоставили прощальное слово после Евгения Максимовича Примакова, который его очень уважал и ценил.

И еще об одном соратнике и товарище, который год назад ушел из жизни – Александре Владимировиче Каспарове. Мне частенько приходилось ездить в краткие служебные командировки в Касабланку. У нашего генконсула там были налажены устойчивые контакты с местным руководством, представителями общественных и деловых кругов. Деловую программу визита посла он нагружал изрядно (спасибо ему за это), а потом в свободное время мы неплохо отдыхали. После Марокко Александр Владимирович трудился на посту посла РФ в Центрально-Африканской Республике. Жена его, Елена Борисовна, и сейчас остается нашей ближайшей подругой.

Хватит писать в миноре. Завершаю рассказ о марокканских друзьях на мажорной ноте. Речь пойдет о советнике-посланнике Михаиле Яковлеве и жене его Наташе. Михаил Михайлович был (собственно, и остался сейчас) прекрасным высокопрофессиональным сотрудником. Работать с ним было одно удовольствие. Это касалось, в частности, подготовки так называемой оперативной информации. По понедельникам мы с Михмихом (так я его сокращенно зову и до сей поры) прикидывали план работы на неделю, а иногда и на более дальнюю перспективу. Я надиктовывал свои тезисы, он делился своими соображениями, а потом клал их на бумагу (в те времена все шифртелеграммы писались только от руки на спецблокнотах). Обычно править подготовленные им проекты приходилось совсем немного.