На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас

До сих пор мы с одним из моих ближайших друзей и по службе, и по жизни Александром Пановым сожалеем, что в последний момент сорвалась его поездка к нам в Марокко. Он тогда был нашим послом в Японии. Получил визу, купил авиабилеты, и вдруг в Токио пожаловала ранее незапланированная высокопоставленная делегация из Москвы. Пришлось ему вылет отложить. А уж мы постарались подготовить для него весьма насыщенную программу, учитывающую и его личные интересы. А они у него весьма обширные.

Александр Николаевич, помимо того, что является одним из виднейших наших дипломатов (замминистра иностранных дел, посол в Корее, Японии, Норвегии), еще и крупный ученый: доктор наук, профессор, автор многочисленных монографий, несколько лет был директором Дипломатической академии. А уж сколько у него хобби – не сосчитаешь. Он практически профессиональный фотограф – выставка его фотографий проходила в Музее изобразительных искусств имени Пушкина в Москве, а в Японии выпустили большой альбом с ними и сделали несколько настенных календарей. Большой любитель хорошего вина, и не только как практик, но и теоретик – написал и издал две книги об этом благородном напитке. В зрелые годы встал на горные лыжи и лишь недавно прекратил ими заниматься. А уж какой он заядлый и умелый рыбак! Мы смогли убедиться в этом на личном опыте, когда гостили у него в Норвегии и ловили с катера треску и пикшу. В последние годы у него появилась еще одна «профессия» – киносценариста и кинорежиссера, он отснял три документальных фильма о Японии, которые показывались на нашем телевидении. Ну, а его поездку в Марокко мы тогда перенесли на чуть более поздний срок. Но не состоялась она уже по совсем другой причине, описанием которой я и заканчиваю эту главу.

Где-то в конце 2003 года начали меня беспокоить периодические головокружения и какая-то неустойчивость в ногах. Отправился на прием к местному профессору, весьма опытному неврологу. После внимательного осмотра он неожиданно спросил, как у меня со слухом, не замечал ли признаков его ухудшения. А я действительно левым ухом стал хуже слышать. Отправили меня на компьютерный томограф, а по его показаниям вынесли диагноз: похоже, невринома слухового нерва. На мой недоуменный вопрос – а что это такое? – врач пояснил, что это доброкачественная опухоль, непосредственной опасности для жизни не представляет, но специальное лечение потребуется. К сожалению, в Марокко это сделать не представляется возможным. И лучше бы с этим делом не тянуть.

Предполагалось, что я окончательно покину Рабат где-то в феврале-марте будущего года. Но возникшие обстоятельства вынудили меня обратиться в Центр за разрешением уехать пораньше. Получив согласие, я быстренько провел все положенные прощальные мероприятия и вернулся в Москву.

К вам едет ревизор

По возвращении из Марокко в Москву мне предстояло решить две крайне сложные задачи. Первая – что делать с моей злосчастной невриномой (а этот предварительный диагноз подтвердился). Вторая, связанная с первой, – как быть с дальнейшей работой? Возраст мне позволял потрудиться до пенсии еще около трех лет. Были и соответствующие предложения, например, занять должность посла по особым поручениям.

Но это требовало постоянного присутствия на службе, а проблема с невриномой затянулась на несколько месяцев. Я о ней особо распространяться не буду, отмечу только, что в итоге всех исследований меня поставили перед тремя вариантами: операция (с трепанацией черепа) или использование так называемого «гамма-ножа». Для этого надо было ехать за границу, так как тогда у нас еще подобной техники не было (сейчас она имеется). Возможности для этого были: Григорий Карасин готов был организовать эту процедуру в Лондоне, а Алексей Федотов – в Праге. Ну и, наконец, третья: как мне сказал наш корифей нейрохирург академик Александр Николаевич Коновалов (он, кстати, трепанацию готов был делать лично): невринома в принципе не такая уж большая, в вашем возрасте они особо не развиваются. Так что можно в принципе жить и с ней, надо только будет регулярно делать КТ. После долгих обсуждений и размышлений именно на этом третьем варианте мы и остановились.

А за этот период решился и вопрос с продолжением моей трудовой деятельности. У нас в МИД'е существует практика так называемых плановых комплексных инспекций загранучреждений и подразделений Центрального аппарата. Подчеркиваю оба прилагательных: «плановые и комплексные», поскольку есть и другие виды инспекций: по отдельным направлениям работы или в случае возникновения каких-то чрезвычайных обстоятельств.