На мели

— Может, выдвинешь еще какое предположение, Герман? — саркастически ухмыльнулся Моррисон. — Подумай, отсюда до доктора далеко.

Ингрем молчал. Если самолет улетит, то больше уже не вернется. Моррисон повернул голову в сторону Рей:

— Иди сюда, детка.

Руис быстро проговорил по-испански:

— Альберто, мне это не нравится.

— Заткнись, идиот, — зло рявкнул Моррисон на превосходном разговорном испанском, — он может тебя понимать.

Внезапный обмен репликами застал Ингрема врасплох, но он постарался придать лицу непонимающее выражение, надеясь, что ему это удалось.

— Да он ничего не понимает, — продолжал Руис, — а ломать женщине руку — низость.

Моррисон ответил, что сломает, если понадобится, и одну, и другую, и еще кое-что сделает, причем описал это достаточно подробно. Испанский язык очень красив, но по возможности яркого описания жестокостей и непристойностей, пожалуй, превосходит английский. В глазах Руиса мелькнуло отвращение. Ингрем понял, что проверяют его знание языка, и ухитрился сохранить непроницаемый вид. Он надеялся, что миссис Осборн не знает испанского, а если и знает, то лишь в объеме школьной программы.

— Ну вот видишь, — сказал Руис, — он ничего не понял. Слушай, неужели придется сделать это?

— У нас нет выбора. Может, хочешь вернуться? — резко спросил он.

— Как все это неудачно. Ну что ж, раз мы должны... — развел руками латиноамериканец.

— О чем это вы совещались? — вмешался Ингрем.

— О том, какую руку ломать сначала, — охотно пояснил Моррисон по-английски. — А звук при этом какой, если бы ты знал! Только вот, наверное, ее вопли заглушат его. Ну, давай начнем, красотка. — Он шагнул к Рей, схватил ее за запястье и начал заводить руку назад.

— Ладно, — мрачно сказал Ингрем, — я позвоню пилоту.

Моррисон улыбнулся и отпустил женщину:

— Давай бери микрофон.

Ингрем снял микрофон с рычагов и этим включил передатчик. Зажужжал преобразователь частоты. Моррисон уже установил переключатель на 26-38. Ингрем нажал кнопку.

— Говорит “Дракон”, звоню на самолет Макаллистера. — Он не знал опознавательные буквы самолета. — “Дракон” к Эвери, ответьте, пожалуйста.

Какое-то мгновение стояла напряженная тишина, затем из громкоговорителя раздался голос пилота:

— Эвери к капитану Ингрему. Как там у вас? Все в порядке? Прием.

Моррисон кивнул. Ингрем начал говорить в микрофон:

— Все нормально, думаю, можно попытаться снять яхту с мели, используя якорь. Мы решили остаться на борту и попробовать перегнать ее в Ки-Уэст. Прием.

— Вдвоем остаетесь?

— Да. Прием.

— Вас понял. Если будут трудности и захотите, чтобы я вернулся или выслал судно, позвоните в Майами связисту морского флота. Сможете?

— Да, у нас есть этот канал.

— Прекрасно. А что случилось с ворами, можно сказать?

Моррисон покачал головой и левой рукой махнул в сторону моря. Ингрем, стиснув зубы, отвел взгляд.

— Нет, наверно, просто бросили ее.

— Хорошо. Если это все, то я взлетаю, счастливо оставаться.

— Спасибо. Говорит “Дракон”, прием окончен.

Капитан положил микрофон на место. Жужжание преобразователя частоты затихло. Что теперь с ними будет? Ясно, что Эвери воспринял внезапное изменение планов миссис Осборн спокойно. Вопрос о плате за чартер не поднимался, предполагалось без слов, что счет будет выплачен, как только яхта вернется в Ки-Уэст. Пройдет не меньше недели, прежде чем задумаются, куда подевались капитан и владелица яхты.

— А что вы собираетесь делать с нами? — спросил Ингрем.

— Ничего, — ответил Моррисон, — получите свою яхту обратно, когда она нам перестанет быть нужна.

— И когда это случится?

— Как только доставим груз на место.

— Но это киднеппинг. Можете получить вышку. Не настолько же вы тупы, чтобы...

— Заткнись, — оборвал его Моррисон. — Иди наверх. Мне надо, чтобы ты был там, когда самолет будет взлетать.

Они поднялись по лестнице и встали на палубе у кокпита, в спину им смотрел из люка ствол автомата.

— На самолет глядите, а не по сторонам, — прорычал Моррисон.

Они послушно следили за взлетом амфибии. Сначала, разбрасывая солнечные зайчики, повернулся один из пропеллеров. Потом раздалось чихание и рев двигателя. Заработал второй мотор, амфибия заскользила по воде. Руис побаивается, подумал капитан, но что толку. Командует здесь Моррисон, он очень опасен. Пока у Ингрема было одно маленькое преимущество — эти двое не знали, что он говорит по-испански.

Амфибия остановилась, развернувшись носом на север. Моторы взревели, и машина начала набирать скорость, прошла на милю западнее яхты, оторвалась от воды и скоро затерялась в воздушном пространстве. Ингрем почувствовал себя совершенно разбитым. Из люка позади поднялся Моррисон, а за ним Руис.

Гигант присел на угол палубной каюты с автоматом на коленях и сказал:

— Теперь давайте снимать посудину с мели. Что надо сделать прежде всего?

— Избавиться от балласта, — холодно ответил Ингрем.

— От какого такого балласта?

— Оружия. Выбросите его за борт.

— Не дразни меня, Герман. Автоматы переправим вон на тот островок...

Внезапно Руис вскрикнул по-испански: