На месте зеленой беседки

Как только закончился суд, Иванников устремился к выходу, но, увидев под часами двух девушек, чертыхнулся и собрался свернуть в сторону. Однако, к его удивлению, Ильина помахала Наде рукой и ушла.

— Что она, специально, увидев меня? — спросил Юра, подходя к Наде.

— Да, — просто ответила та.

— Чего так?

— Я попросила. Мне хочется именно сегодня побыть с тобой. Но не прими это как извинение за карикатуру и не подумай, что собираюсь тебя ругать. Скажу только, что я достаточно насмотрелась на пьяных родителей, пока их не лишили родительских прав. А в детдоме при живых-то отце с матерью… — Она горестно покачала головой.

— Больше не будет, Надюша.

— Я не жду обещаний и ничего не требую. Просто предупреждаю.

— Понял.

— Вот и хорошо. А теперь пойдем в парк. Люблю гулять в нем: раздолье и дышится свободно.

Они свернули в переулок и будто нарочно пересекли ту самую дорожку, по которой катили тогда с Сенькой детскую коляску. И вот вновь скрестились их пути с Корниловым. Ну ладно, тогда пацаном был, но теперь-то не мальчишка, пора за ум взяться. Иначе не только эта милая девушка — вся жизнь мимо пройдет.

Как в кино, кадр за кадром, увидел печальную маму на свидании в колонии, строгое непроницаемое лицо деда Архипова на сегодняшнем суде, разноцветного Семена, вспомнил ночной разговор с воспитателем, драку с «бугром», услышал суровые слова ребят из бригады, сказанные в курилке…

— Мне нравится ваш бригадир, — прервала молчание Надя. — Как у тебя с ним?

— Сама видела. Стоило мне посидеть на том стуле после Головлева и…

— Послушай, чего тебя опять на эту тему потянуло? Договорились ведь.

— У кого что болит…

— Ладно, этим, как корью, сам переболей. Потом. А сейчас лучше слушай, как птицы щебечут, листья шумят. Ой, смотри, белочка! — закричала она, показав на ближайшую сосну.

По стволу шустро спускался пушистый зверек. Смело подбежав к ним, белка села на задние лапки и протянула передние, зорко поглядывая на их руки.

— Смотри, просит. У тебя ничего нет?

— Не ждал, не запасся. В другой раз захватим.

Оценив обстановку, зверек недовольно повернул назад и снова вскарабкался на сосну, чтобы дождаться другую парочку, более догадливую или, может, по его мнению, более щедрую.

— У тебя была девушка? — спросила Надя, внимательно разглядывая поднятый с земли желудь.

— Нет. Когда и откуда? А у тебя?

— Девушки и у меня не было, — засмеялась Надя. — Если не считать Вали.

— А парень? — смущенно спросил Юрий.

— Тоже, — тихо ответила Надя и покраснела. — Пойдем угостим белочку желудем.

— Больно ей нужен с червоточиной, — сказал Юра, поворачивая вслед за ней. — Ей фундук или грецкий орех подавай, а этого добра она и сама наберет.

Он не ошибся. Белочка только взглянула на раскрытую ладонь Нади и отвернула голову.

— Вот видишь, я говорил. Кстати, ты хорошо рисуешь.

Надя укоризненно покачала головой.

— Нет, я безотносительно. Как знаток. Лица схватила, краски подобраны, и юмора не отнимешь. Прямо как охотники Перова, только вместо дичи кружки с пивом.

— А ты что, тоже рисуешь?

— Нет, увлекаюсь чеканкой.

— Да ну! Я давно хочу научиться. Поможешь?

— А чего же. На днях собираюсь портрет Расула Гамзатова выбивать. Приходи.

— А меня смог бы?

— С натуры нет, а с фотографии или — еще лучше — с рисунка можно попробовать. Только, боюсь, не получится.

— Почему?

— Лучше получаются портреты незнакомых людей. Копия и все. А с того, кого знаешь, особенно с тебя, копия не получится.

Они прошли до озерка, расположенного в глубине парка, полюбовались дикими утками, безбоязненно подплывавшими к ним, снова пожалели, что не нашлось корочки хлеба.

Присутствие девушки, теплая погода, золото листьев на фоне еще сохранившейся зелени волновали, и Юре нестерпимо хотелось обнять Надю, погладить ее волосы, поцеловать. Но страх напугать и потерять останавливал.

Расставаясь, уже в темноте, у дверей общежития договорились, что Юра после получки съездит в «Юный техник», купит листовой латуни, изготовит необходимые для чеканки инструменты и тогда Надя придет к нему учиться.

На следующее утро, как обычно, Юра и Николай Филиппович встретились во дворе и направились на работу.

— Ты прости меня, деда, — нарушил Юрий тяготившее его молчание. И совсем по-детски пообещал: — Больше не буду.

— Я-то прощу, да больно ли нужно тебе мое прощение.

— Нужно, — торопливо сказал Юра.

— Спасибо, коли так. Но ты о другом подумай: простишь ли себя сам, когда хватишься, что годы прожил — авторитета не нажил. Он ведь не красивыми словами создается, а красивыми делами, уважением людей.

Юрий удрученно молчал. Возразить нечего: дед прав. Наконец спросил:

— Так что мне теперь делать?

— Ты еще старую не смыл, а уже в новой грязи вывалялся. Думай и работай — больше советов у меня нет. И пощади мать. Сколько можно?

Заканчивая «микрооперативку» в день зарплаты, Максименко, обращаясь к Иванникову и Суворову, сказал:

— Думаю, ребята, вам с первой получки надо сделать подарки матерям.

— Какие? — спросил Юра, досадуя, что сам не догадался об этом.

— Так сразу и не сообразишь. Лучше пошли все в универмаг, поможем выбрать, — предложил Белов.