На месте зеленой беседки

Получив путевки все в те же «Ромашки», Надя потрясла премией над головой. Юра понял, к кому это относится.

Подарок Наде — чеканка ее портрета — давно готов, и, если сегодня все обойдется, он будет рад сказать весенним «Ромашкам»: «Здрасте

Пока все заняты поздравлениями, Юра потихоньку стал пятиться к двери.

Выйдя из проходной, огляделся. Никого. Подождал, но никто не подходил. Ну что ж, можно идти.

И он зашагал домой, временами посматривая назад.

Неожиданного нападения он не боялся: по всем правилам, с ним должно произойти выяснение отношений.

Случайно брошенный на противоположную сторону улицы взгляд все разъяснил: параллельно ему в том же направлении шел Зото и впереди — Филипчук и Елкин. Значит, проверяют.

Иванников пересек улицу.

— Принес? — односложно спросил Зотов, как только Юра пора! мялся с ним.

— Нет, — последовал такой же короткий ответ и попытка разобраться: — Послушай, Андрей, давай поговорим.

— Не о чем, — отрезал тот и пошел в другую сторону, махнув с спиной Юрия рукой.

Иванников ускорил шаг, рассчитывая догнать Филипчука и Елкина, но их уже не было видно. Вот теперь, когда поставлены точки над и, можно ждать любой пакости. Юрий изменил обычный маршрут сделал большой круг. Держа наготове раскрытый нож, с опасной вздрагивая от шорохов, шел через самое темное место вдоль своего дома. Благополучно миновав его, убрал нож в карман и остановился перед парадной, чтобы унять спринтерский бег сердца.

«Проскочить бы так же удачно завтра, а там «Ромашки».

Хлопнувшая за ним дверь заглушила звук сбившего с ног удара. Задохнувшись, корчился от наносимых ногами побоев, инстинктивно прикрывая руками лицо и голову. Искры перед глазами сменились обрывками тумана, боль стала тупой, потом совсем исчезла.

Надя, Николай Филиппович, Максименко и Белов, как только хватились, что Юра исчез, бросились следом, надеясь догнать по дороге. Но опоздали.

В темноте подъезда наткнулись на потерявшего сознание Юру.

Максименко посветил огоньком зажигалки. В глаза бросилось избитое лицо.

Николай Филиппович позвонил в ближайшую квартиру. Как только дверь открылась, отрывисто спросил:

— Телефон есть?

И исчез.

Надя присела на корточки, приложила ухо к Юриной груди. Удары сердца не были слышны, но она ощутила, как чуть заметно поднимается и опускается грудь.

Олег Викторович нагнулся, раскрыл валявшийся около Юры бумажник. Пусто. И, видимо от злости, на мелкие куски разорвано с таким трудом доставшееся удостоверение водителя трактора.

Вернулся Николай Филиппович.

— Сейчас придет «скорая».

— Ольга Александровна дома? — спросил Максименко.

— Дежурит, — ответила Надя и сама удивилась сухости своего тона, как и той деловитости, с какой прикладывала носовой платок к кровоточащей ссадине на Юриной щеке.

Бригада «Скорой помощи» уложила Юру на носилки и вкатила в салон машины. Врач сел около него. Наде, попросившей взять ее, указал на место рядом с водителем и распорядился:

— В заводскую.

— Поехали, — ни к кому не обращаясь, сказал Николай Филиппович, и все направились к троллейбусной остановке.

В приемном покое их встретила Надя и на молчаливый вопрос ответила:

— Взяли в операционную. У него еще ножевое ранение.

— Ольга Александровна видела? — спросил Максименко.

— Да, ушла с каталкой.

Больше говорить не о чем. Устроились в креслах вдоль стены. Максименко не мог простить себе, что прозевал парня, а Надя не испытывала ничего, кроме ощущения пустоты.

Часа через полтора по лестнице спустилась Ольга Александровна в медицинском халате и белой шапочке с аккуратно заправленными под нее волосами. Бесстрастно, будто о чужом, сказала:

— Повреждено правое легкое, возможно сотрясение головного мозга. Еще без сознания.

И только когда Надя, захлебываясь слезами, кинулась ей на шею, профессиональная выдержка изменила Юриной матери.

Благодаря строгостям, установленным в больнице, да контролю мамы и Нади посетителей к Юре не пропускали, и он гадал, кто сумеет прорваться первым. И уж никак не ожидал, что им окажется…

Надя слышала, как открылась дверь в палату, но не обратила внимания, решив, что вошел кто-то из медперсонала или больных. И только по побледневшему лицу Юры и его попытке подняться поняла, что пошедший вызвал его беспокойство.

Придержав Юру, она обернулась и, подавив вспышку гнева, поздоровалась с Артемьевым, который два дня назад допрашивал ее.

Уступив следователю место, Надя устроилась по другую сторону кровати, недоумевая в душе, что может дать этот приход.

Появление работников милиции в травматологическом отделении не такое уж редкое явление, однако ходячие больные моментально отложили шахматную баталию и повернули головы к Юриной кровати.

— Мне дали всего пять минут, — начал Артемьев, — и поэтому сегодня главное, а подробности в другой раз.

Следователь так мало внешне изменился, что только боль да иная обстановка напоминали Юрию, что это происходит не тогда, а почти пять лет спустя, и он теперь не обвиняемый, а потерпевший.

— Мне в первую очередь нужны фамилии тех троих, что встретили тебя с Надей третьего марта, — продолжал Артемьев. — Ты их знаешь?

Юрий прикрыл глаза.

— Назовешь?