На милость победителя

– Прям субтропики, – хмыкнула Камилла, осматриваясь по сторонам. – Необычный дизайн!

– А разве Ромка тебя по комнатам не водил? – удивилась Татьяна.

– Не успел, – пожала плечами Милка и тут же поинтересовалась: – А где мама?

– Во двор вышла. Говорит, что задыхается в доме, – улыбнулась Татьяна и добавила чуть тише: – Я перед тобой извиниться хочу. Я вчера себя как дура вела. Ну и перед Марселем захотелось повыделываться. Мне и в голову не пришло, что ты… Это ты!

– Да мне все равно, – криво улыбнулась Мила. – Вы же не меня лично унижали, а человека, стоящего ниже вас по положению. Будь на моем месте кто-то другой, вели бы себя так же. Как говорится, ничего личного.

– Камилла, – попыталась перебить ее Фокина, но Милка приподняла ладошку, будто прося не мешать, и продолжила:

– У нас многие воспринимают людей по одежде, по какому-то дурацкому стандарту красоты. По этим брендам тупым. И такие люди совершенно не хотят видеть в другом человека. Даже не по одежке встречают, Татьяна Андреевна. Просто если на собеседнике отсутствует надпись Армани или Хлое, то и общаться с ним зазорно. Вот взять меня. Моя сестра Аня дарит мне иногда брендовые вещи. И надень я вчера жилет от Армани поверх блузки, вы бы отнеслись ко мне благосклонней и отчет мой послушали б внимательней. Хотя при чем здесь жилет? Глупо, правда? Я не держу на вас зла. Мне волшебным образом повезло. Дважды. С Ромкой и братом. Но будь на моем месте обычная девчонка… Что ей, в петлю лезть от такого приема? Искать новую работу или доказывать Зое и Насте, что она не верблюд и отчеты у нее правильные?

– А вот тут не права ты, Мила, – примирительно заметила Фокина. – У простой девчонки после универа наверняка нет таблиц Марка. А они по большому счету тоже бренд. Он же узнал свои наработки.

– Согласна, – кивнула Камилла. – Но там нет ни единой ошибки. И это мой личный бренд, – вздернув подбородок, с вызовом бросила она.

– Я знаю, – улыбнулась Татьяна. – Но он появился не на пустом месте. За твоей  спиной могущественная семья.

– Да, – кивнула Милочка. – Вот поэтому для меня так было важно самой построить карьеру. Видно, не судьба.

– Вопрос времени, – улыбнулась Татьяна. – Знания у тебя есть, броня как у носорога – тоже. Осталось нарастить зубы. Ты не из тех девочек, что сидят дома и вяжут тапки…

– Не знаю, – сморщила носик Камилла. – Если работать, то вместе с Ромой. Мне на заводе нравилось. А к вам на фабрику я не хочу возвращаться… И сейчас для меня в приоритете семья и ребенок.

– Разумно, – кивнула Фокина. – Надеюсь, мы с тобой подружимся, Камилла, – заявила она, вставая. Оправила узкую юбку, едва доходившую до колен, и проворковала томно: –  Ну где там наши мальчики?

– И где моя мама? – улыбнулась Камилла.

Галя Зубова, как только все разошлись, накинула на плечи шубку и, взяв с собой остатки хлеба, вышла на улицу.

«Уже весна», – подумала она, глядя на прозрачно-голубое небо и на стайку синичек, примеченную еще из окна кухни.

– Только вам голодно и холодно, бедолаги, – прошептала она и оглянулась в поисках кормушек. И, к своему удивлению, не нашла ни одной. Высыпала кусочки хлеба под дерево и отошла чуть в сторону, с интересом наблюдая, как маленькие проворные птички слетаются вниз. Вот самая бойкая отхватила большой кусок, а другой ничего не досталось.

«У всякой пташки свои замашки, – вспомнилась вдруг поговорка Янхеля. – Люблю, Галочка, за птицами наблюдать, – будто услышала она его голос. – У них все как у людей, только честнее».

Галина посмотрела на чернеющий газон, где, словно грязные пятна, белели снежные проталины, и сама подивилась. Птицы склевали все крошки. Ничего не оставили.

«Точно как люди, – мысленно усмехнулась Галина и снова подняла лицо к робкому весеннему солнышку. – Хорошо, – подумала она. – Лишь бы у Камочки сложилось все. Помоги, боженька! – взмолилась искренне, от всей души желая единственной дочери счастья. – Пусть и этот лысый поц за  младшую дочку помолится своим богам, – пронеслось в голове. – Нужно сказать Марку. Пускай передаст». – Галина прошла чуть дальше и, выйдя к большому красивому очагу и бассейну, затянутому пленкой, оперлась о невысокий парапет. Воспоминания, будто тараканы, полезли изо всех щелей. Вспомнился ресторан в центре Ялты, куда ее пригласил странный кавалер, и удивленное лицо Янхеля Лернера, на чей мрачный взор она наткнулась сразу же, стоило войти в зал. Неожиданно кавалер напился и начал бузить, его быстро вывели из зала. Она уже собралась расплатиться за незамысловатый ужин, когда к столику подошел Янхель.

– Включи в мой счет, – велел официанту и строго глянул на учительницу сына. – А я думал, ты не такая, – протянул он.

– Какая? – вскинулась она. – Прокаженная или калечная?

– Шикарная, – хмыкнул Лернер и ни с того  ни с сего поцеловал ей руку. – Поехали на Ай-Петри, – предложил негромко.

– А поехали, – улыбнулась она. И завертелось все. Ох, как, мамочки, завертелось!

Галина подавила вздох и уже собралась идти обратно в дом, когда услышала за спиной шаги. Обернулась на звук. И уставилась на знакомое, сильно постаревшее лицо.