На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях

Впрочем, активное проникновение офицерства в российскую криминальную среду началось раньше: многих выбила из колеи Февральская революция. В Петрограде и губернии действовали банды, во главе которых стояли бывшие царские офицеры. В паре с налётчиком Дружем по кличке Адвокат, ограбившим в 1917 году кассу игорного дома, «работал» потомственный дворянин барон Краверский. На Выборгской стороне орудовала шайка, которой руководил бывший прапорщик 46-го кавалерийского полка Дудницкий. При обыске у Дудницкого обнаружили два револьвера, именную саблю, шесть винтовок, двести золотых карманных часов, мешки денег и продуктов.

На пару с убийцей Даниловым грабил жителей Питера и при Временном правительстве, и при большевиках корнет Садовский. Во время налётов Данилов убивал своих жертв кинжалом в спину. Кинжал, отделанный серебром, подарил Данилову корнет — за убийство офицера Дронова, перешедшего на сторону красных. 10 января 1919 года на шоссе близ Автова банда грабителей во главе с бывшим царским офицером Жидковским-Максимовым напала на машину Октябрьской железной дороги, перевозившую деньги. Кассир и шофёр были убиты, охранник — ранен в голову. В перестрелке с сотрудниками угро Жидковского-Максимова смертельно ранили. На его квартире был обнаружен тайник, где хранились пулемёт, 59 винтовок, 100 ящиков патронов и 23 револьвера.

Председатель Донского областного ревтрибунала Мерен в 1921 году писал: «По делам о бандитизме, хищениях из государственных складов, поджогах и прочем, рассмотренных за последнее время Военной коллегией Ревтрибунала, в большинстве случаев руководителями являются бывшие офицеры и интеллигенты. В указанных явлениях, хоть и уголовного характера, Трибунал усматривает скрытую контрреволюцию».

Итак, уголовники из «благородных» и профессиональные преступники нередко действовали вместе. Боевые офицеры разрабатывали планы операций, прекрасно владели оружием, отличались самообладанием, не боялись рисковать жизнью. Подкупало уголовников и то, что в преступную среду дворяне привносили своеобразные представления о чести, сохраняли особую манеру говорить и держаться. А урки всегда ценили «шик» и «красивый жест».

Однако союз продолжался недолго. «Белая кость» не желала держаться на равных с «уркаганами», стремилась командовать, считая уголовников ниже по рангу, происхождению, интеллекту. Преступники со стажем, каторжане мириться с этим не желали. «Королям» криминального мира не нужны были отцы-командиры. Тогда «их благородия» стали искать особое место в криминальном мире России. И нашли.

По стране промышляло более 7 миллионов беспризорников. Беспризорничество — последствие двух войн, голода, разрухи, эпидемий, массового исхода людей из привычных мест — было бичом общества. Ютились беспризорные в разрушенных городских зданиях, кладбищенских склепах, асфальтовых чанах, жили попрошайничеством, воровством и разбоями. Имеются сведения о налётах беспризорщины на целые деревни. Озлобленные и озверевшие, пропитанные цинизмом ребята не останавливались перед пролитием крови. «Массовое появление беспризорников восходит к годам Гражданской войны 1918–1921 гг. Они образовали крупные, очень опасные банды» (Ж. Росси. «Справочник по ГУЛАГу»).

К беспризорникам примыкали босяки — уголовный сброд. Их отличие от преступников-профессионалов в том, что у босяков не было специализации, кастовых правил, традиций. Они следовали за тем, кто поведёт. Различие было между босяками и беспризорниками зачастую заключалось лишь в возрасте и криминальном опыте. В босяцкий мир к началу 20-х годов влилась также разношёрстная масса анархистов, недоучившихся гимназистов и прочих.

Кадровые офицеры решили подчинить себе эту массу, что им легко удалось: сказались высокий интеллектуальный уровень, волевые качества, боевое прошлое. Как замечает Юрий Щеглов в комментарии к роману Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев»: «В ряде случаев беспризорные образовывали сообщества, объединённые жёсткой дисциплиной и авторитетом вожака». Вожаками как раз и становились бывшие офицеры.

В эту пору в криминальном мире возникают понятия «пахан» и «пацан» в их нынешнем понимании. Слово «пацан» было известно и прежде — в простонародье (прежде всего в Малороссии) так пренебрежительно кликали подростков, мальчишек. Это уменьшительное от древнееврейского «поц» (пенис) — «поцен». Но в преступной среде ему придаётся иной смысл. «Пацан» — настоящий преступник, соблюдающий уголовные законы, достойно ведущий себя (по криминальным меркам) человек, на которого можно положиться. Термин появился именно в бандах беспризорщины, возглавляемых «бывшими». Малолетки назывались «пацанами», главари банд — «паханами» (взрослыми преступниками, уголовными «отцами»). Таким образом, и слово «пахан», известное ещё среди уркаганов старой России, приобрело новый смысловой оттенок. Любопытно, что на Кубани слово «пацан» для казаков считается оскорбительным (учитывая его сомнительное происхождение). Здесь подростков называю «хлопцами»…