На морских дорогах

На теплоходе меня «обрадовали»: доски в кормовых трюмах на высоту 7 футов оказались подмоченными и окрашенными в бурый цвет. Воду из трюмов во время стоянки удалось откачать.

Надо сказать, что никаких претензий из-за подмочки грузов американцы не предъявили и коносаменты подписаны чисто.

Мы еще сидели в кают-компании за обедом, когда явился морской офицер в чине капитана второго ранга. Он попросил срочного конфиденциального разговора, и мы отправились с ним в каюту, прихватив по стакану чаю.

— Капитан, расскажите, что произошло 23 декабря, когда вы подходили к базе.

Я понял, что вице-адмирал Флетчер начал расследование.

— Если возможно, покажите ваш путь на карте, — попросил моряк.

Я достал старую карту с прокладкой и новую, полученную в Акутане.

Посланец покачивал головой и приговаривал:

— Ай-ай, это потрясающе. Целые сутки вы ходили по минам. Ни пост, ни самолеты не заметили вас.

— Может быть, и заметили, однако не доложили по начальству, и нам пришлось идти в Акутан. Потеряно впустую восемь суток во время войны.

— Ай-ай, я разберусь, выясню.

Через час капитан второго ранга любезно раскланялся и покинул судно. Я взял с полки книгу и, расположившись поудобнее в кресле, стал читать. Через 10 минут в каюту постучал еще один моряк. Этот был чином пониже. Он пришел с какой-то книгой, в которую записал мой рассказ о злополучных событиях 23 декабря.

Переводчик между тем рассказал мне о порядках на острове. Кроме сухого закона здесь строгая военная цензура. Офицеру в чине майора поручен просмотр всей корреспонденции. В каждой части есть человек, которому передаются письма в незапечатанном виде. По большей части это священник в военной форме. О просмотре корреспонденции личному составу базы объявлено официально. Издается газета с надписью: «Вынос газеты за пределы острова категорически запрещен». Для посылки газеты родным и близким был выпущен специальный новогодний номер.

Наконец я остался один.

Но стук в дверь раздался снова. Опять переводчик, и с ним военный в чине армейского капитана.

Капитан представился и попросил меня рассказать о событиях 23 декабря. Пришлось все повторить.

Добросовестно заполнив страничку в записной книжке, капитан с гордостью сказал:

— Наши летчики 1-го и сегодня, 4 января, бомбили Парамушир. С последнего полета летчики недавно возвратились. Все живы и здоровы, а бомбы оставили японцам… Приезжайте к нам в гости, — пригласил капитан. — Летом у нас хорошо, озера, речки, ловится рыба, есть форель. Даже трава растет, — закончил он с усмешкой, — похожая на овес. Лето есть лето, а сейчас январь на дворе. Как ваши первооткрыватели, русские мореходы, заметили, здесь всегда осень. И летом может быть снег и зимой дождь. Так и живем.

Он сказал еще, что адмирал Флетчер справедлив, но строг и что все его побаиваются.

На следующий день грузовые операции закончились, буксиры немедленно отвели нас на рейд, и мы отдали якорь на глубине 30 саженей.

Баржу привели только вечером. К 9 часам вечера мы взяли 66 тонн дизельного топлива и, не теряя ни минуты времени, двинулись в путь. Порт назначения — Сиэтл, там мы должны выгрузить остальной груз — руду. Как я уже говорил, руда вызывала у меня беспокойство. Плавучий груз мы, увы, оставили в Адахе. Руда увеличивала остойчивость. Центр тяжести, и без того низкий на лесовозах, еще больше понизился.

Полученная в порту гидрометеорологическая карта на январь месяц предсказывала сильные ветры. Роза ветров была угрожающей.

Что же сказать об американцах на Адахе? Как они приняли наш теплоход, как отнеслись к нам, советским морякам?

Американцы приняли нас как союзников, и у нас об Адахе остались самые хорошие воспоминания: все делалось с душой, без всякого нажима.

Рядовые американцы явно сочувствовали советским людям. Но, с другой стороны, в Америке действовали иные силы. Мне запомнились очень назойливые вопросы переводчика о Камчатке. Он приносил секретную карту полуострова, где с большой точностью были указаны названия с русским произношением. Он спрашивал меня, правильно ли переведены на русский язык названия мысов, маяков и поселков. Он говорил о какой-то школе русских переводчиков, существовавшей на Адахе. Повышенный интерес к нашей Камчатке мне показался странным…

Тем временем снова почувствовалось море. Немного покачивало, дул шквалистый ветер со снегом. Пролив Унимак проходили при хорошей видимости.

Глава третья ВЕЛИКИЙ ИЛИ ТИХИЙ ОКЕАН

В субботу, 8 января, вышли в Тихий океан. Ветер крепкий, с северо-запада. Пасмурно. Набегала зыбь. Кривая барометра ползла кверху, но вскоре стала падать, а ветер перешел на запад, потом к югу, постепенно набирая силу. К 5 часам утра 9 января восточный ветер достиг штормовой силы, зыбь быстро возрастала.

Молим морского бога прекратить свои забавы.