На морских дорогах

Не веря еще в догадку, я вышел на палубу (мы проходили ниласовые льды) и спросил старика помора, работающего на ледоколе матросом:

— Что это за лед?

— Налыс, — не задумываясь ответил помор.

Вот тебе и «нью айс»!

Проводив караван, мы на обратном пути взяли несколько транспортов из нового конвоя с запада — они нас ждали у кромки льда.

Этот конвой на пути попал в жестокий шторм. Несколько судов получили повреждения и возвратились в Исландию. Повернули назад поврежденные штормом крейсер и авианосец. Противник не проявил настойчивости в преследовании конвоя, и выдержавшие непогоду двадцать два транспорта благополучно прибыли в Кольский залив.

Приведя западный караван в порт и вернувшись к себе, прочитал в «Правде» отзыв Алексея Толстого на кинофильм «Сталинград». Запомнились заключительные слова:

«Фильм „Сталинград“ — новый документ о советском военном гении, о славе русского народа, возлюбившего свободу больше жизни, документ о трудных делах, которые совершает непокорный и гордый народ, устремивший прозорливые глаза свои к осуществлению добра и справедливости…»

Надо обязательно посмотреть фильм, когда он появится у нас в Архангельске.

Глава пятнадцатая СКВОЗЬ ЛЬДЫ БЕЛОГО МОРЯ

Очередная проводка через беломорские льды должна начаться завтра утром. А сегодня я целый день в Северодвинске. Дел много. Самое главное — закончить к 12 часам ночи выгрузку всех транспортов.

Рабочие справляются превосходно. Здесь каждый человек видит, какую помощь он оказывает фронту. Она выражается в самолетах, танках, пушках и пулеметах, снарядах и взрывчатке, выгруженных на причалах из трюмов пароходов и теплоходов.

Поздно к вечеру все транспорты опорожнены, готовятся к походу.

Закончив с береговыми делами, я перебрался на ледокол «Красин», на котором мне предстояло плавание. На борт пришли также Николай Петрович Аннин, синоптики, связисты, шифровальщики.

Пусть читатель простит: каждый раз, как я оказываюсь на «Красине», сквозь сегодняшние дела меня неодолимо охватывают воспоминания моей морской молодости. И когда пишу о нем, то же самое.

«Красин» — моя ледокольная школа. В мореходке педагоги без устали предостерегали нас: избегайте льдов, всячески оберегайте от них судно. А на «Красине» я постиг другое: давить корпусом и ломать лед, вести за собой пароходы. В какой-то мере мне, как и другим вахтенным помощникам, приходилось командовать «ледовым парадом». А ведь сначала надо самому научиться маневрировать тремя машинами корабля. Было однажды: в те первые дни, окалывая застрявший пароход, я едва не пропорол ему борт…

На «Красине» я побывал третьим, вторым и старшим помощником. Знал каждую доску на палубе, каждый болт.

Итак, завтра в море. Я медленно прошел по коридорам ледокола, заглянул в кают-компанию, перемолвился словом со стармехом и забрался в приготовленную каюту. Как тепло и уютно на ледоколе! Как удобно и привычно! Разливая теплоту по трубам и радиаторам, со слабым шипением и пощелкиванием течет пар. Похоже, будто в трубах шевелится кто-то живой, горячий и своим теплом согревает судно.

Опять вспомнилось минувшее… Март 1935 года. Мы, комсомольцы-красинцы, только еще ехали поездом на свой ледокол. Нас, пока еще ничего не сделавших для Родины, «салаженков», на каждой станции встречали, как героев Арктики. На перегонах — яркие транспаранты, пламенные митинги, духовые оркестры.

Все мы горели желанием как можно скорее сразиться с арктическими льдами, хотя, признаюсь задним числом, большинство из нас имело представление о них весьма и весьма туманное.

К всеобщему огорчению, во Владивостоке узнали, что «Красин» еще работает на Севере, пробивает канал для транспортных судов во льду бухты Нагаева. Опять дорога, только теперь по Японскому и Охотскому морям…

Наконец мы на своем ледоколе. На палубу вступили с волнением, знали, что «Красин» — это славные страницы в истории советского мореплавания, за ним уже числилось несколько героических походов по ледовитым морям.

В Охотском море мы получили ледовое крещение. Каждый старался как можно быстрее и лучше освоить свое рабочее место на корабле. Не все комсомольцы-кочегары сразу справились с тяжелыми красинскими котлами. Ледоколу приходилось останавливаться, не хватало пару.

Труд у котла требует напряжения всех сил. На «Красине» каждый кочегар должен был ежесуточно забросить в топку, «перелопатить», как мы тогда говорили, около 5 тонн угля. Да еще чистка топок, да работа в бункерных ямах…

Нет, не просто дались нам эти первые дни и мили плавания на ледоколе. Но они были хорошей наукой — эти первые дни и мили!

Как всегда — и в начале, и в день, о котором пишу сейчас, — шагнув на борт судна, отходящего в плавание, отрешаешься от всего земного, личного. Остается то, что необходимо для работы в море, для корабля. Как говорится в старинном русском морском уставе: «Собери умы свои и направи в путь. Горе, когда для домашних печалей ум мореходу вспять зрит».

Хорошие, умные слова.