На морских дорогах

Свою мать он не помнил, дядя говорил, что та отреклась от него и стала монашкой. Не удивительно, её ведь угораздило понести вне брака, отправка в монастырь в таких случаях обычное дело, а некоторые не выдерживая позора и вовсе сводят счёты с жизнью, порой бросаясь с обрыва вниз вместе с младенцами. Надо ли говорить, что плоду греха и позору семьи не сладко жилось в доме дяди? Хорошо хоть мелкий дворянин был не самым плохим человеком и по видимому любил сестру, а потому всё же заботился о племяннике. Не как о своих детях конечно, но и это было не мало. Можно было даже сказать, что Фрэнса Вакнэ полуэльф любил. А вот почти всех остальных своих родичей едва ли не ненавидел, натерпевшись от них очень многого. И на полном серьёзе собирался свести счёты с каждым и каждой из них за всё от ударов розгами по поводу и без, до презрительных взглядов и не менее презрительных слов. «Ушастый ублюдок» на горе короткоухих законнорождённых вырос не злопамятным, он просто был на них зол и ничего не забывал.

А с недавних пор зол он был и на длинноухих родственников. Бран только казалось освободился от оков привычной для себя ненависти, которую научился скрывать за маской равнодушия ко всему. Нет, все годы в академии она только росла и крепла, он ведь превратился из «ушастого ублюдка» в «нищего ушастого ублюдка», так что нехватки объектов для тёмного чувства вокруг не наблюдалось. Скорее уж был их избыток. А потом появился тот, кто вызвал в нём поистине лютую злобу, причём по иронии судьбы он тоже был «ушастым ублюдком». Однако вскоре Бран был вынужден признать, что Альвгейр по всем признакам куда более злобное существо, чем он сам. А потом выяснилось, что вся его злоба и вовсе была напускной, правдой оказались лишь те слова о его безразличии к тому, кто стоит перед ним и какие у него уши. Для студента это дорого стоило. Едва ли не так же дорого, как спасение его жизни.

А жизнь спасать пришлось. Если практически всех родственников со стороны матери молодой маг ненавидел за то, что к нему относились, как к отбросу, то родичей со стороны отца он желал заставить ответить за то, что для них он и вовсе был чем-то на уровне жертвенного скота. Люди хотя бы видели в нём пусть паршивую овцу, но всё же родича. Боги, да у него теперь даже не получалось желать им смерти! Отомстить-то хотелось по прежнему, как и заставить почувствовать свою боль и унижения, но лишь их. Он ведь жив, не сдох от побоев, не умер с голоду, не околел от холода, а это был показатель, не всем человеческим сиротам так везёт. Дом же своего эльфийского отца Бран желал извести под корень. Мужчин, женщин, стариков, детей… Плевать. Все они до сих пор существовали лишь потому, что отправляли на алтарь таких, как он. Будет справедливо, если им всем вскроет глотки полуэльф. Только не для ритуала, уподобляться подобным тварям Бран всё таки не желал. Пусти отдавал себе отчёт, что поставил не самую светлую жизненную цель.

Однако всё равно собирался к ней идти, более того, считал её выполнение необходимой. Дом Колющего Плюща не забыл и не простил их, а потому вряд ли даст жить спокойно. Понимает это и их хедвиг, не зря раз за разом напоминает о постоянной бдительности и предпринимает меры предосторожности, опасаясь внезапного подлого удара. Хедвиг… Странное слово северян, что пришлось полуэльфу по вкусу. Альвгейр был их предводителем и Бран вполне принимал его на эту роль разумом и сердцем, имеющееся положение вещей не вызывало у него отторжения. Тем более что в хедвиге юноша видел путь к достижению своей цели.

Альвгейр сначала тренировал их на практике. Потом дал ощутить вкус опасности, крови и победы. Вкус битвы! Сначала камнешкурый варан, потом бандиты, считавшие себя наёмниками. А зимой и несколько уродов, которые занимались откровенной чернухой на дне города и имели в карманах явный избыток денег. И Бран был более чем доволен тем, на что они были потрачены. Ингредиенты для зелий, что усилили в том числе и его, тонкая, но прочная кольчуга, материал для нового посоха… Он определённо стал более опасен и эффективен благодаря всему этому. И ему было очевидно, что однажды его навыки и снаряжение обернутся против «плюща», выжигая эту заразу дотла. Пусть не завтра, но однажды такой день настанет. Полукровка жил его ожиданием и не раз представлял, как заливает алыми реками чертоги звездорлждённых, предавая их магии и мечу, с улыбкой переступая через трупы вместе с свирепыми северянами, которые всегда готовы прикрыть вирдмана своими щитами. Воистину это будет славное дело, битвы, кровопролитие и богатая добыча, всё будет как ассоны любят. Их жизненный уклад, желания и обычаи вообще нашли в его душе живейший отклик, тем более что для них, как и для хедвига, Бран не был существом второго сорта, раз уж ему доверили вращать весло корабля с оскалившимся драконом на носу.