На Москву!

Полчаса спустя Курбский был уже во дворце. Танцы, оказалось, кончились; большинство гостей разъехалось по домам; но Басманов, тесть государев Мнишек и некоторые другие из поляков оставались еще при государе. Говорить в присутствии врагов об измене русских бояр Курбский постеснялся, а потому велел вызвать к себе в приемную одного Басманова: этот новый любимец Димитрия, без всякого сомнения, оставался ему непоколебимо верен.

-- Доброго вечера, князь, -- были первые слова входящего Басманова. -- Привело тебя сюда в столь поздний час верно что-нибудь совсем безотложное?

-- Да, боярин. Думал я было сперва побеспокоить самого государя...

-- Теперь он тебя все равно бы не принял. Эти господа поляки надумали устроить на днях для молодой царицы рыцарские игры -- турнир...

-- Мое дело, боярин, куда важнее этих игр...

Понизив голос, чтобы бывший в приемной караул не расслышал, Курбский рассказал о новом заговоре бояр и передал, по возможности, дословно то, что говорилось на их тайном совещании. Басманов ни разу его не прервал и нервно только покусывал усы.

-- Ты сам был также при этом? -- спросил он, когда Курбский кончил.

-- Нет, но за верность всего рассказанного ручаюсь.

-- Ручаешься? Значит, слышал от совершенно верного человека?

-- Да.

-- Кто же он?

-- А уж этого, прости, не скажу. Я дал обещание никого не называть.

-- Даже зачинщика заговора?

-- Даже его.

-- Этакая ведь досада!.. -- пробормотал Басманов. -- Сам я в тебе, князь, уверен; но не все тебе поверят на слово. Им подай все, как на ладони, назови всякого...

-- Этого они от меня не дождутся!

-- Доброй волей, да. Но они могут вырвать у тебя признание силой.

-- Пристрастным допросом? Если у них поднимется рука на невинного, то у меня достанет духу вынести всякие муки!

-- А может быть, и смерть? Но каково-то это будет для твоей молодой вдовы.

При упоминании самого дорогого ему в мире существа Курбский изменился в лице, но решимость его осталась та же.

-- Она перенесет это испытание Божие, -- сказал он, -- как переносила не раз и прежде.

-- Это твое последнее слово?

-- Последнее. Басманов пожал плечами.

-- Боюсь я за тебя, князь, крепко боюсь! Не пеняй же на меня.

С этими словами он удалился. Недолго погодя дверь из внутренних палат снова растворилась, но вошел уже не Басманов, а старший адъютант Сен-домирского воеводы, пан Тарло. При виде Курбского, на губах его давнишнего недруга заиграла зловещая улыбка.

-- По царскому повелению, ясновельможный князь, я вас арестую, -- объявил он; затем, обратись к начальнику дежурной немецкой команды, потребовал, от имени государя, эскорт в пять человек.

Выйдя из дворца, они повернули в сторону тайного сыскного приказа.

-- Вы сдадите меня князю Татеву? -- спросил Курбский.

-- С удовольствием сейчас сдал бы, -- отвечал пан Тарло. -- Но его милость, к сожалению, изволит уже почивать, а потому вам придется потерпеть до утра.

Несколько шагов они прошли молча. Нарушил молчание опять Курбский:

-- Вы позволите мне, пане, еще вопрос? Басманов во всей подробности докладывал обо мне государю?

-- Во всей подробности? Зачем! Государю было не до вас.

-- И, не зная дела, он велел отправить меня в застенок?

-- Как вам сказать?.. Как только Басманов начал про заговор, его величество перебил его: "Опять ты, Петя, с этими пустяками! Какие там заговоры?" -- Тогда пан воевода отвел в сторону Басманова, порасспросил его хорошенько, а потом уже спросил у государя разрешение сдать доносчика в руки князя Татева.

-- И государь разрешил?

-- Как видите.

-- Так имени доносчика ему даже не сказали?

-- Вашего имени? Для чего! А вот и ваше новое местожительство. Доброй ночи и приятных снов.

Тем временем оставшийся дома казачок Курбского с понятным беспокойством ожидал его возвращения. Напрасно прождав целую ночь, он понял, что с господином его приключилось что-то неладное. К беспокойству у него прибавились теперь еще угрызения совести: не он ли, Петрусь, разболтав о заговоре, всему причинен?

И скрыв даже от Биркиных отсутствие Курбского, чтобы избежать неудобных расспросов, он с утра же отправился на разведку.

"Кому лучше знать про все, как не этому приспешнику Басманова, Бутурлину? -- рассуждал он сам с собою. -- Так вот первым делом его и разыщем".

Но, не дойдя до дворца, где он хотел справиться о Бутурлине, Петрусь столкнулся лицом к лицу с Эразмом Бенским, бывшим некогда младшим лекарем Бориса Годунова, лечившим (как припомнят читатели) и Курбского.

-- А, пане дохтур! -- обрадовался мальчик. -- Сам Бог послал мне тебя! Не видал ли ты с вечера моего господина?

Озабоченные уже черты Бенского еще более омрачились.601

-- Твоего господина? -- вполголоса повторил он и с опаской огляделся кругом.

-- Ну да, князя Курбского.

-- Т-с-с! Ступай за мной.

Они вышли опять из Кремля; тут только Петрусь решился возобновить свой вопрос.

-- Видеть-то его я видел, -- со вздохом отвечал Бенский, -- и еще не раз увижу, но рад бы не видеть!

-- Да что с ним, мосьпане?

-- Молнией его хватило...

-- Молнией! Быть не может: и грозы-то никакой не было.