«На Москву». Из истории белой борьбы

«Прежде всего – эти ценности не доверены нам на хранение. Они, скорее всего, могут быть приравнены к находке, при которой по закону одна треть принадлежит нашедшему. Но это даже и не находка. Имущество, отбито армией у большевиков, похитивших его и растративших часть ценностей. Как известно, Петроградская Ссудная Казна была взята в Ейске после ряда боев и занятия Кубанской Области.

Это имущество оплачено кровью. Это больше, чем находка; это – цена крови.

Теперь, когда спасение людей зависит от реализации этого имущества, Главнокомандующий не только имеет право, но и обязан продать ценности, оплаченные кровью, и на вырученные деньги обеспечить армию.

Было бы морально недопустимым, если бы из соображений скорее формального характера, армия была бы обречена на лишения и голод, а вещи были бы в неприкосновенности сохранены в местах их хранения, впредь до появления известных владельцев заложенного имущества. Человеческое чувство не может не возмущаться этим, и я уверен, что большинство закладчиков сами были бы глубоко возмущены таким способом охранения их формальных прав.

Сомнения, которые возникают ныне относительно права продажи ценностей Ссудной Казны, напоминают мне недавнее прошлое. Точно такие же сомнения возникали в Новочеркасске при атамане Каледине. Казалось бы, полки оставались без теплой одежды и обуви, у атамана Каледина не было средств на их содержание, а Управляющий Государственным Банком в Ростове сомневался, может ли он выдать 30 миллионов рублей только что внесенного в Казначейство акциза табачными фабрикантами?

Генерал Алексеев принужден был писать письма частным благотворителям Ростова, прося их дать что-нибудь для юнкеров, приютившихся в лазарете на Барочной улице, а ростовские банки не решались сделать отчисления на нужды добровольцев. Мне самому приходилось хлопотать о получении хотя бы небольших сумм от банков, и после долгих стараний банки решились выдать под векселя частных лиц 300 000 рублей; когда же пришли большевики, те же банки выдали им 18 миллионов контрибуции. Вот к чему приводят сомнения. В боях под Кизетеринкой офицеры и юнкера мерзли от стужи, раненые оставались без перевязок и ухода, а банки охраняли свое имущество, одна десятая которого, выданная вовремя, могла бы совершенно изменить исход борьбы с большевиками.

Колебания невозможны. Власть, которая колеблется и сомневается, – уже не власть. Когда несешь тяжесть ответственности за исход борьбы, колебаться нельзя. Нужна решимость. Борьба не закончилась после ухода из Крыма, она продолжается, все та же героическая борьба. Исход ее зависит прежде всего от уверенности в самих себе и решимости.

Нарекания, сомнения, клевета посыпятся со всех сторон. Русский Совет смело может принять их на себя в полном сознании своей правоты и оградить имя Главнокомандующего Русской армии от каких-либо нападок».