«На Москву». Из истории белой борьбы

Первые гости нашей общественности застали Галлиполи в этом периоде расцвета. Правда, вполне эмансипироваться от парижского влияния было нелегко, и константинопольская общественность работала с перебоями. В конце того же июля, за подписью главноуполномоченного Красного Креста сенатора Иваницкого, председателя Главного Комитета ВЗС А. С. Хрипунова и председателя Главного Комитета Союза Городов П. П. Юренева был прислан для распространения меморандум Цок’а (Центральный Объединенный Комитет). Этот меморандум состоял в обращении «Ко всем беженцам, включая лагеря Галлиполи и Лемнос», в котором говорилось, что единственный выход из положения – это распыление, организованное по общему плану. И так как это соответствует желанию французов, к которым русские должны питать вечную и незабываемую благодарность, то следует идти по этому пути, пользуясь французской помощью и благожелательством.

C. B. Резниченко, который должен был явиться агентом по распространению этой брошюры в частях, не только отказался от этого поручения, но послал новый мотивированный доклад по этому вопросу. Красочно описывая все препятствия и оскорбления французов, господин Резниченко еще раз заявил, что в «Галлиполи сейчас находится армия, а не беженцы. Эта армия может уйти в Сербию или нет, но пока что остается армией, и сейчас, после пережитого, оскорбить ее меморандумом Цок’а, в котором она трактуется только беженством, просто говоря – нельзя…» Эта резкая отповедь имела свое влияние. От А. С. Хрипунова была получена телеграмма с просьбой не распространять этот меморандум, который можно рассматривать как один из таких «перебоев» нашей общественной работы.

12 июля в Галлиполи происходило торжество – производство юнкеров старшего класса в офицеры, первое производство в изгнании. Но это изгнание, эта убогая обстановка – все отошло на второй план. Это было настоящее русское торжество, которое так не вязалось со всеми представлениями гражданского беженства и эмиграции. А через четыре дня этот духовный подъем еще усилился новым незабываемым для каждого галлиполийца торжеством – открытием галлиполийского памятника.

Началось, как и все в Галлиполи, с очень скромных размеров. Было организовано жюри для рассмотрения проектов, были учреждены премии, и, конечно, размеры этих премий были ничтожно малы. Галлиполийцам, впрочем, так не казалось. Не получая жалованья, они имели месячное пособие, которое Главнокомандующему с громадными затруднениями удавалось добывать: офицеры получали по 2 лиры, а солдаты – по 1 лире в месяц. Но и это пособие приходило нерегулярно. Поэтому первая премия в 5 лир и вторая в 3 лиры не казались такими мизерными.

На конкурс были представлены 18 проектов, что еще лишний раз указывает на культурный уровень корпуса. Первая премия была присуждена за проект часовни в псковском стиле; вторая – за проект надгробия в римско-сирийском стиле. Результаты конкурса были представлены на утверждение генералу Кутепову. Первый проект требовал для своего осуществления 750 турецких лир, второй – всего 450 лир. Кроме того, второй проект был проще, прочнее и по своему суровому характеру и грубости линий больше отвечал суровому и грубому характеру галлиполийской жизни.

Командир корпуса остановился на втором проекте и поручил руководство постройкой памятника автору проекта, подпоручику технического полка Акатьеву. В распоряжение подпоручика Акатьева была дана команда в 35 человек, а вопрос о материале был очень упрощен приказом по корпусу: принести каждому, невзирая на чин и служебное положение, по одному камню. В несколько дней было принесено до 24 000 камней, и постройка началась.

Памятник был заложен 9 мая, а через два месяца, 16 июля, торжественно освящен. Перед памятником были выстроены войска и депутации с венками. Венки были самодельные: из колючей проволоки, из обрезков жести, но были выполнены так, что поражали своей художественностью: всех венков было около 60. Когда грубый брезент, покрывавший памятник, был спущен, все увидели его в грубой и величественной красоте. Он имеет вид кургана, напоминающего немного шапку Мономаха. На переднем фасаде его – белая мраморная доска, где золотыми буквами выгравирована надпись:

Упокой, Господи, души усопших.

1-й корпус Русской армии своим братьям-воинам,

в борьбе за честь Родины нашедшим вечный покой

на чужбине в 1920-21 гг. и в 1854-55 гг. и памяти

своих предков-запорожцев, умерших в турецком плену.

Надпись повторена на французском, греческом и турецком языках. Она отвечает тому несомненному факту, что во времена Крымской кампании здесь хоронили наших пленных; она отвечает и тому преданию, что здесь именно лежат кости погибших запорожцев той эпохи, когда Галлиполи был крупным поставщиком рабов для Малой Азии.