На мостике тральщика

Огнем главного калибра управляет Бережной, зенитных орудий - Мандель, а пулеметов - Сотников. Каждый из них действует самостоятельно, выбирая те цели, которые, по их мнению, наиболее опасны для нас и мешают высадить 450 десантников, стоящих наготове в проходах и у люков. От подавления ближних огневых точек противника сейчас во многом зависит выполнение кораблем своей основной задачи. Поэтому наши артиллеристы и пулеметчики стремятся не дать врагу прицельно стрелять по кораблю, а потом и по высаживающейся пехоте. [85]

Средним ходом приближаемся к молу. Стопорю машины, ставлю ручки машинного телеграфа на «малый назад». В этот момент несколько мин и снарядов падают совсем близко на причале, осыпав нас осколками. Ветер мягко прижимает «Щит» к стенке. Еще не поданы сходни, а десантники уже прыгают на причал и тут же вступают в бой. Они устанавливают пулеметы и открывают плотный огонь по береговым зданиям.

С мостика вижу, как наши краснофлотцы, не обращая внимания на разрывы снарядов и мин, выносят на мол тяжелые ящики с боеприпасами.

- С доставкой на дом, - шутят они, неся ящики к зданию какого-то склада, у стен которого сосредоточиваются десантники.

Швартовка корабля и высадка стрелковых подразделений заняли не более пятнадцати минут. Специальным кодом докладываю капитану 1 ранга Н. Е. Басистому о выполнении задания. Получаю от него приказание немедленно следовать к крейсеру «Красный Крым», отдавшему якорь на внешнем рейде, и вместе с катерами-охотниками высадить с него на причалы войска.

Готовимся отойти от мола. В этот момент сигнальщик докладывает, что в порт заходят два наших эсминца. Вижу, как один из них быстро приближается к стенке и, очевидно, не рассчитав расстояния, врезается форштевнем в причал. Скрежет металла на мгновение заглушает даже разрывы снарядов. Это был «Незаможник», командир которого Павел Андреевич Бобровников всегда любил швартоваться на больших скоростях, проявляя при этом незаурядное мастерство и оправданный риск. Сейчас же, в бою, действия Бобровникова тем более оправданны. Простой расчет: чем меньше времени корабль находится под огнем врага, тем меньше жертв среди десантников и членов экипажа. А на борту «Незаможника» около 800 человек десантников. Ночью, конечно, очень сложно определить [86] точную дистанцию до причала. Ошибка даже в несколько метров может привести к удару, если не удастся вовремя погасить инерцию корабля. На сей раз так оно и получилось. Павла Андреевича особенно-то и не корили за глазомерную ошибку, допущенную при швартовке. Людей он, как и мы, высадил быстро и без потерь.

В пять часов отваливаем от мола и идем к «Красному Крыму». Швартуемся к нему правым бортом, выбрав место с таким расчетом, чтобы десантники могли переходить по сходням к нам на полубак, находящийся почти на одном уровне с бортом крейсера.

Быстро принимаем подразделения пехотинцев, но оказывается, что эти подразделения перешли к нам ошибочно. Они поднимаются обратно на крейсер, а мы начинаем принимать других десантников. Из-за этого просчета мы теряем немало времени. Огонь врага усиливается. Один из снарядов врезается в фок-штаг «Щита» и выводит из строя весь расчет 100-мм орудия. Погибли старшины Филипп Федорович Трачук и Владимир Иванович Семенов, краснофлотцы Николай Иванович Верба и Тодос Яковлевич Гушель. Тяжело ранены лейтенант И. Ф. Бережной, электрик Петр Емельянов, комендоры Анатолий Белов и Сергей Царев, рулевой Камиль Мехтеев. Ранен и радист Василий Леонов, но он остается в строю. Осколки перебили швартовые концы, и нос тральщика стал отходить от крейсера.

Второй снаряд разорвался у мостика. Рядом со мной упал, тяжело раненный, старшина рулевых Владимир Баглай. Осколок располосовал ему всю спину. Подоспевший на помощь военфельдшер Прилипко обработал и забинтовал рану, а потом вместе с санитаром спустил Баглая вниз.

Мне тоже досталось. Контуженный близким разрывом снаряда, я плохо вижу и слышу, болит голова, из ушей и носа течет кровь, мутит, все перед глазами плывет. [87]

Стараюсь не терять самообладания. Через несколько минут мне становится легче.

Вражеский огонь причиняет нам все больше и больше бед. Мне докладывают, что в пороховом погребе тлеют боеприпасы, на правом борту образовалось более пятидесяти пробоин, через некоторые из них хлещет вода. Бросаю взгляд на полубак и вижу, что загорелся кранец первых выстрелов{15}.

Отдаю необходимые приказания, но голоса своего не слышу. Даже гул разрывов снарядов стал каким-то глухим. Не знаю, слышат ли меня другие, но вижу, что действуют все четко и организованно.

Вот прибежали на полубак двое краснофлотцев с огнетушителями, а сигнальщик Алексей Радченко развертывает пожарный шланг и включает мощную струю воды. Вскоре сюда прибывает и аварийная партия. В считанные минуты огонь в кранцах потушен. Артиллеристы тем временем устраняют угрозу взрыва в артиллерийском погребе.