На нашей ферме

— Помер бы до захода солнца… — пьяно бормотал отец.

Мелони погрузился в напряженное раздумье и наконец разрешился возгласом:

— Бриджи, где дети?

Миссис Мелони стала звать детей.

Отец клевал носом. Он стоял покачиваясь, голова его все ниже и ниже опускалась на грудь.

— Джентльмены, вы свободны… Страна отблагодарит вас… — лопотал он.

И семейство Мелони отбыло восвояси.

А Дейв все еще жив, чувствует себя превосходно и неразговорчив по-прежнему. Если вы захотите вызвать у него приступ особой ярости, спросите, как его укусила змея.

Глава 10. Отец и Доновэны

Изнурительный летний день. Зной скрутил и иссушил даже сорняки. Увядшие кукурузные листья поникли на своих стеблях. Сэл с матерью гладили белье, то и дело стирая полотенцами пот и жалуясь на жару. В дверях растянулась собака. На полу валялась детская панамка — сам ребенок играл во дворе на солнцепеке.

К нашей изгороди подъехали два всадника. Отца дома не было. Он пошел в овраг навестить нашего Фермера — старый мерин болел уже четыре дня. Остановились все пахотные работы: лошадей-то у нас было всего две. Отец соорудил над Фермером нечто вроде навеса из веток, чтобы укрыть его от солнца. Два-три раза в день он нарезал для него травы, таскал воду, но Фермер отказывался пить. Отец старался как мог, чтобы поставить Фермера на ноги и снова продолжать вспашку. Не знаю, слышал ли отец что-нибудь о гипнозе, но он часами стоял перед старым конем, тупо уставившись ему в глаза, а затем повелительным голосом приказывал: «Встань!» Но гипноз на Фермера, к сожалению, не действовал. Он не только не встал, но, даже не открыл глаз.

В тот день, как обычно, отец шел к своему немому пациенту с ведром воды в руках. Вдруг, еще не дойдя до Фермера, он поспешно поставил ведро на землю ‚и кинулся вперед, сердито крича: на спине мерина сидела стая ворон. Вороны перелетели на ближайшее дерево и оттуда зловеще закаркали. Подбежав, отец увидел, что Фермер кончился, и вороны уже успели приняться за него. В отчаянии отец опустился на землю и спрятал лицо в свои здоровенные натруженные ручищи.

Потом встал и посмотрел вверх.

— Будь ты проклята, — сипло крикнул он, — дьявольская птица!

«Кар! Нар! Кар!»

Отец бросился к дереву, словно хотел вырвать его с корнем. Вороны мгновенно взлетели.

Подбежал Джо.

— Э-это вороны так его обработали?

Отец набросился на Джо, дрожа от гнева.

— Бездельник! Щенок! Погляди, что ты наделал! — И он показал на лошадь. — Я же велел тебе смотреть за ним, а ты…

— Да-а‚ — захныкал Джо, — собаки Андерсона загнали кенгуру… вот я и…

— Пошел вон, негодник!

Джо немедленно выполнил пожелание родителя и обратился в бегство. Отец в сердцах запустил в него палкой, которая угодила ему в спину. Но остановить Джо мог разве только перелом обеих ног; не оглядываясь, он продолжал бежать и через минуту скрылся в кукурузе по примеру страуса эму, спасающегося от преследования в кустах.

Отец пошел домой, кипя от ярости и грозясь, что сейчас возьмет ружье и пристрелит Джо, как кенгуру. Увидев у дома двух чужих людей, он хотел было повернуть обратно, но мать окликнула его и сказала, что к нему приехали. Отец нехотя пошел в дом. Там сидели рыжий Доновэн — трактирщик‚ мясник и барышник из Оверхолла — и его сын Мик. Считалось, что у Доновэна водятся деньжата, хотя злые языки утверждали, что-если бы он каждому платил то, что причитается, у него бы не много осталось. Этот говорливый ирландец разбирался или был уверен, что разбирается, во всем на свете, от судебных законов до лечения лошадей. И еще он был убежден, что из земли можно выколотить немалую деньгу, надо только уметь! А у большинства фермеров, по его мнению, не хватает ума даже вовремя убраться от дождя под дерево. Барышник он был хитрый и прижимистый. Если лошадь стоила двадцать фунтов, он ни за что не давал за нее больше десяти, зато сам за клячу, которая стоила десять фунтов, брал никак не меньше двадцати. Мало кто из соседей знал Доновэна лучше отца — и мало кто столько раз попадался ему на удочку. Но на этот раз отец не был расположен проявить податливость.

Отец присел, и они заговорили об урожае, погоде, о том о сем. Наконец Доновэн спросил:

— У тебя нет хороших бычков на продажу?

Бычков у отца не было.

— Могу продать тебе лошадь, — предложил он.

— Какую? — спросил Доновэн. Он знал всех наших лошадей не хуже отца, а может быть, и лучше.

— Гнедого, Фермера.

— Сколько за него хочешь?

— Семь фунтов.

Конечно, наш Фермер стоил верных четырнадцать фунтов, пока не заболел, и Доновэну это было хорошо известно.

— Семь? — переспросил он. — Даю шесть.

Никогда раньше отец не проявлял себя таким ловким притворщиком. Он многозначительно покачал головой и спросил, не хочет ли Доновэн взять лошадь даром.

— Hy, ладно, пусть ни по-моему, ни по-твоему: шесть фунтов десять шиллингов.

Отец встал, выглянул B окно и грустно сказал:

— Он там, в овраге.

— Ну так как же, шесть фунтов десять шиллингов или задаром? — настойчиво спросил Доновэн.

— Ладно‚ — покорно согласился отец, — будь по-твоему. Можешь забирать его.