На нашей ферме

Полисмен забрал лошадь, а заодно и отца. Отца выручил адвокат, но это стоило нам пять мешков картофеля. Впрочем, отцу их было не жалко: он считал, что затраты окупились — он наконец свел счеты с Доновэнами за своих двух коров.

Глава 11. Урожайный год

Мы поужинали, если можно назвать ужином сухой хлеб да чай без сахара. Отец очень устал и прилег на краю кушетки. Джо растянулся на другом конце без подушки, кое-как пристроив свои ноги где-то возле отцовских. Билл и Том копались в каминной золе, мать пыталась наладить керосиновую лампу, усердно тыча вилкой в фитиль.

Отец был невесел и молча лежал, уставившись на стропила кровли. Он вполне мог бы созерцать сияние великолепной луны или считать звезды сквозь бесчисленные щели в крыше, но его мысли были далеко от этого. Отцу вообще не были свойственны подобные сантименты. Он просто размышлял — как это получилось, что долгие годы труда и лишений вновь и вновь приносили с собой только крушение надежд и разочарования. Неужели счастье никогда не улыбнется ему?.. Как сделать, чтобы земля в этом году уродила, чтобы хватило денег заплатить проценты и обеспечить мать и детей куском хлеба?

Неожиданно он заговорил, вернее, забормотал:

— В кладовке харчей вволю… вволю.

И вдруг крикнул каким-то странным тихим голосом:

— Они умерли! Все умерли!. Я уморил их голодом.

Мать не на шутку перепугалась и закричала. Отец вскочил с кушетки и, протирая глаза, спросил, что случилось. Оказалось, что ничего не случилось. Он просто задремал и разговаривал во сне, вот и все. И никого голодом он не уморил. Крик матери ничуть не потревожил Джо. Он только приподнялся, забрал отцовскую подушку, устроился поудобнее и безмятежно прохрапел до отхода ко сну.

Отец сидел у камелька, погруженный в мрачное раздумье. Мать тихо увещевала его, просила не тревожиться. Отец неуклюже пригладил волосы и сплюнул в золу.

— Как же мне не тревожиться, когда в доме хоть шаром покати, а заработать негде?.. И каждый год, по милости божией, становится все хуже…

— Это ты все выдумал, — сказала мать. — Больно уж убиваешься, все думаешь, думаешь… Вот тебе и кажется, что дела у нас идут хуже, чем на самом деле.

— Нет, Эллен, ничего я не выдумываю. Разве тридцать акров пшеницы, что не взошли, моя выдумка? А то, что у нас скотины почти не осталось на выгоне, тоже выдумка? И засуха тоже моя выдумка? Э, да что там говорить! — И он, горестно тряхнув головой, снова уставился в огонь.

Отец уже подумывал о том, чтобы бросить ферму, но мать умоляла его еще раз попытать счастья — только один раз! Она непоколебимо верила в нашу ферму. Дрова в камине уже прогорели, а она все еще уговаривала отца. Наконец отец поднялся с места и сказал:

— Ну что ж, попробуем снова кукурузу. Если на этот раз опять ничего не выйдет, тогда нам придется уходить.

Он взял лопату, сгреб в кучу угли и засыпал их золой. На ночь мы всегда засыпали угли золой, чтобы они тлели до утра. Но иногда к утру все угли прогорали, и кому-нибудь из нас приходилось бежать к Андерсонам и просить взаймы спички. Это поручалось всем, кроме Джо. Его посылали только один раз; он ухитрился застрять у Андерсонов и позавтракать, а на обратном пути довольно удачно поджег два участка луга, принадлежавших мировому судье.

Итак, мы принялись готовить землю под кукурузу; отцу пришлось пахать то же поле тем же старым плугом. Я хорошо помню этот старый, помятый, погнутый плужок! Земля была очень твердая, а лошади — голодные. Нам очень нужна была хорошая рабочая лошадь. Как раз такая лошадь была у одного соседа — Смита.

— Ты только заведи ее в борозду, — хвастался Смит отцу, — потом ее оттуда не выгонишь!

Отцу очень хотелось заполучить такую лошадку. Смит предложил обменять свою на нашу чалую верховую кобылу. Эта кобыла откуда-то забрела к нам на выгон: мы заявили об этом, но никто за ней не явился, так она и прижилась у нас. Па согласился на обмен, и сделка состоялась.

И вот отец впряг свою новую лошадь в плуг. Действительно, она великолепно встала в борозду, но на этом все и кончилось.

— А ну, пошел! — крикнул отец, взявшись за ручки плуга и подхлестнув смитовскую лошадь вожжами.

Лошадь затанцевала на месте, притом ритмично, но постромок так и не натянула. Отец снова огрел ее вожжами. Тогда, она принялась лягаться, и в голову отца полетели огромные комья глины, прилипшей к ее задним копытам. Отец рассвирепел. Схватив скребок для чистки плуга, он минуты две без передышки методично охаживал лошадь по ребрам, но она просто плюхнулась в борозду. Отец снова схватил скребок, ударил ее по крупу, двинул по спине, пырнул в бок, затем с остервенением швырнул в нее скребком и в полном изнеможении уселся отдыхать. Переведя дух, он принялся изо всех сил тянуть лошадь под уздцы. В этот момент появился Дейв вместе с Джо, вооруженным луком и стрелами. Джо ехидно спросил:

— Хорошо держит борозду, правда? Смит же говорил тебе, что ее оттуда не вытащишь!

Мне никогда не забыть, какое лицо было у отца в ту минуту. Взмахнув скребком, он свирепо кинулся на Джо, заорав:

— Чертов щенок! Тебя еще здесь не хватало!