На неведомых тропинках. По исчезающим следам

В перерывах между заказами молодой целитель перемещался в соседскую аптеку, где изучал полки и обсуждал эффективность того или иного препарата с фармацевтом Егорычем, на деле Егором, молодым мужчиной всего пятью годами старше нашего парня.

Змея, в образе девушки встала под полосатый зонт к белоснежному боку холодильника с яркими этикетками внутри. Пашка снабжала мороженным молодое поколение Остова с улыбкой и тщательно спрятанными клыками, когтями и глазами. Мне она как-то призналась, что развлекала себя мыслями о том вывалиться ли это самое мороженное, если она прямо сейчас вскроет чью-нибудь тоненькую шейку.

Я слонялась по улицам, открыла для себя мир детективов в мягкой обложке и пила чай. Для мытья стаканов Ахмеду пришлось найти Алию, которая почти не говорила по-русски. Она вообще предпочитала молчать.

День шел за днем. Десяток здесь, один на стежке. В нашей тили-мили-тряндии время шло коротким путем. Здесь длинным и утомительным. Пока в один из солнечных дней мои друзья не исчезли.

Я тогда только вернулась с прогулки по местному музею бересты, куда меня занесло после осмотра памятника бездомным животным. Вдоволь налюбовавшись на поделки: фигурки медведей и мужиков с дубинами, лапти, подносы, посуду. Примерив пару расписных платков и потрогав тряпичных кукол, не очень понимая, где здесь собственно береста, я вернулась домой, решив сегодня избежать визита к Ахмеду по причине банальной лени и яркого солнца, которые требовали, как можно скорее завалиться на диван и раскрыть очередной томик с отважными домохозяйками — сыщицами.

Мы сняли маленькую двухкомнатную квартирку на той же улице, что и чайная. Не отказались бы и от большой, но тут таких попросту не было. Из окон кухни прекрасно просматривалась аптека, к которой так тяготел целитель и угол заднего двора чайной, откуда шел дым. Значит Ахмед или его повар — официант — заместитель Муса жарили шашлык. Или делали вид, что жарили, подавая клиентам вчерашний.

Лоток с мороженым стоял на тротуаре, притягивая взгляды немногочисленных прохожих. Помню, я заметила переминавшуюся перед ним парочку детей пяти и пятнадцати лет, старшая девочка ни на минуту не выпускала руку брата. Пашки на рабочем месте не было. Иногда она перемещалась в тень чайной, особенно если не было покупателей, сейчас увидит детей и выйдет.

Но когда я минут через десять снова кинула рассеянный взгляд в окно, дети были на прежнем месте. Девочка, вытянув шею, пыталась заглянуть за деревянный забор. Пашка не спешила к покупателям. Спустя еще пару минут из чайной вышла Алия в цветастой юбке, из-под которой выглядывали не менее цветастые штаны и тапки. Женщину сопровождал размахивающий руками Муса. Не прерывая монолога, мужчина взял деньги, а она, открыв крышку холодильника покрасневшими руками, вручила по яркому брикету.

Спустя минуту, к ним присоединился Ахмед. Несколько подкрепленных жестикуляцией фраз и Муса упираясь в белый бок, покатил холодильник внутрь летнего кафе. Вроде все просто и буднично. Кроме одного, волнующего только меня вопроса — где Пашка?

Могла ли она бросить, волей случая доставшуюся, человеческую работу? Легко. По сотне причин и даже их отсутствия. Но для того, что бы бросить меня, вернее то чем мы занимались, к какой цели шли, повод должен быть серьезный. Я с ходу не смогла придумать ни одного. Впрочем, тогда мои мысли еще не зашли так далеко.

В квартире царил беспорядок, змея бросала вещи прямо на кровать, похоже не задумываясь о назначении шкафа. Одежду пришлось приобретать специально, как оказалось, ходить день за днем в одном и том же в мире людей считалось плохим тоном.

Я набрала номер, что-то задрожало в груде блузок, а потом разразилось стонами и ахами из фильма для взрослых. Телефон явидь оставила дома. Повинуясь импульсу, я нажала сброс и тут же набрала Мартына. Он в силу специфики работы, должен быть доступен, мало ли кто в городе свихнулся настолько, чтобы заказать суши со вкусом плова в восточной чайной. На этот раз в квартире царила тишина. Гудок сменялся гудком, пока вежливый голос девушки не попросил меня оставить сообщение или перезвонить позже.

Я прошлась из комнаты в комнату, из коридора на кухню. Больно кольнули воспоминания о том, как из мира людей исчезли Кирилл и Алиса. Кольнули и отступили. Что собственно случилось? Ничего. Ушли люди, или нелюди, по своим делам, такое бывает сплошь и рядом. Ну, бросили работу, бывает.

Спросить в чайной? Я подошла к двери, остановилась и, развернувшись, вернулась в комнату. Просто так, без причины. Или она была спрятана очень глубоко, и отказывалась выходить на свет.

Номер целителя я набирала несколько раз, и каждый во мне поднималась надежда, что сейчас он возьмет трубку. Не взял.

Надо признать, и целитель и явидь могли бросить человека. Глупо было рассчитывать на "особое отношение", хотя именно на него я и рассчитывала. Бросить меня, но не Юково. Цель была важнее, чем задерживающий их балласт в виде человека. Они бы просто пошли дальше.