На неведомых тропинках. По исчезающим следам

Чем-то я себя выдала, движением глаз или легким поворотом головы, потому что он закричал: "Эй!", не успела я сорваться с места. Муса трезво оценив возможности своего невысокого пухлого тела, выбрал путь через кухню. Там что то загромыхало, когда я уже открывала дверь кладовки. Алия осталась в зале, возвращаясь к своему молчаливому невмешательству. Охранников в чайной не водилось. Не доросли они пока в Остове до такого уровня преступности, а может наглости и дурости, чтобы нуждаться в вышибалах. Что не может не радовать.

В маленьком квадратном пространстве кладовки свободной была лишь середина. Вдоль стен до самого верха громоздились товары в коробках, обтянутых прозрачной пленкой. То тут то там зияли неровные дыры, когда банку или бутылку выдирали прямо из упаковки. Приправы, консервы, соленья, соки и воды. Большие бутылки внизу, маленькие вверху.

Как водиться в летний сезон с лотка торговали не только мороженым, но и охлажденной водой. До настоящего июльского зноя прибивавшего людей к земле было далеко, и тем не менее, начало лета две тысячи двенадцатого вышло на редкость теплым. Вода по двойной, как водится, или тройной цене неплохо расходилась. Именно за ней пошла Пашка в кладовую, когда предыдущая партия закончилась, но вот взяла ли?

Я подняла голову, вокруг плафона под потолком летала жирная муха, единственное живое существо в помещении.

— Пошел отсюда, да! — закричал тяжело дышащий Муса, — Сам полиц позову!

Не кладовка, а закуток два на два метра, тут и кошку не спрячешь не то, что человека или змею. Да и не удержала бы ее хлипкая деревянная дверь с рисунком, похоже, нанесенным выжигательным прибором в детской руке.

Не думаю, что явидь остановила бы и та что была напротив, меж двух декоративных столбов, с крепким механическим замком, створками из нержавеющей стали и ледяным нутром. Дальше по коридору, рядом с дверью черного хода, начиналась лестница вниз, ведущая в подвал к овощам и вину.

— Вызывай, — прошептала я, разворачиваясь к запанному выходу.

Приоткрытая дверь, за которой слышался шум проезжающих машин, а из-за косяка чуть выглядывала ручка в белой обмотке. Словно снаружи к стене прислонили велосипед. Или мопед. Я толкнула дверь, выходя на соседнюю улицу. В тени невысокого куста стоял грязно белый потрепанный скутер. У нас пацаны летом на таких же громких и обшарпанных, по стежке гоняли, пока кто-нибудь вроде старика не рявкнет и не урезонит их на несколько часов.

Ахмед прижимист и вряд ли за ночь успел обзавестись новым транспортом для разносчика. Да еще точной копией старого.

— Вызывай, — повторила я, дотрагиваясь до ручки переключения скоростей, на колесах засохла рыжая грязь, Муса шумно дышал за спиной, — Пусть Пашка ушла сама, а ты не видел, не слышал, шашлык кушал. А парень, что развозил пиццу? Не много ли пропаж для одной забегаловки? У меня для тебя новость, он — несовершеннолетний. Разницу чувствуешь? — я посмотрела на мужчину, — Сядем, чай офицерам нальем, расскажешь, куда делся ваш посыльный, и откуда здесь мопед, который он не успел вернуть, потому что не вернулся сам, — я достала сотовый, — Милицию?

Это был блеф, вряд ли у Мартына в этом мире были якоря в виде документов. Вчерашний воспитанник filii de terra еще не числился ни в одном из бесконечных человеческих реестрах. И все же я не врала, парню было семнадцать, а стоящий рядом мужчина не был нечистью, чтобы услышать в голосе недосказанность.

— Эй, ну зачем так, — он взмахнул пухлой рукой, — Давай Ахмед придет все скажет, все что хочешь, да! Доволен будешь. Муса не знает где малой, мамой клянусь, не знает, — мужчина понизил голос, — Позвонить заказ, Ахмед отправить малой с коробкой к клиент. Малой ушел, вай, хороший какой, не вор, вернул мотор, Ахмед доволен.

— Сам вернул?

— Муса не видеть кто.

— Куда вы его отправили? — спросила я, — Кто клиент?

— Если сказать — ты уходить?

— Уходить. Говори.

Мужчина поманил меня пальцем за собой к барной стойке Кроме меню, на отделанной цветными стеклышками столешнице, лежала еще толстая, похожая на гроссбух книга. Муса раскрыл раздутый от исписанных синей пастой страниц журнал и ткнул пальцем в строчку.

"Пиццас колбасой, большая, ул. 2-я Очаковская, д. 23"

И все, ни номера квартиры, ни фамилии клиента.

Почерк у Ахмеда оказался по-детски округлым, но вполне читаемым.

По городку курсировало с десяток автобусов, и три маршрутных такси управляемых, судя по выговору, земляками Мусы. Один из них разбрасывая камни из-под колес, лихо довез меня до северной окраины, и на ходу захлопнув дверь, скрылся за поворотом.