На обочине космических трасс

– Вы не удивляйтесь, наш Гимли, так мы зовём дроида, это дроид из первого поколения, для программирования разума которых использовались оттиски личностей людей, образец личности, который достался Гимли, был преподавателем физики в одном из университетов объединённой Земли. Порой прототип личности берёт верх и тогда вы узнаете больше чем от обычного дроида. А что касается Герды, – Катерина задумчиво понаблюдала за действиями кофеорга, наполнявшего напитком чашку – Герда очень талантливая девочка, видели бы вы ее картины, дух захватывает, в большинстве из них чувствуются тоска, ожидание, вера…

– А вы сами, сами кого-то ждёте? Простите за некорректный вопрос, но…

– Всё в порядке. – Улыбнулась Катя. – Мой брат медик второй межзвёздной. У нас среди сотрудников много таких как я и тех, чьи близкие уже не вернуться, тех, чьи родные или любимые отдали жизнь ради строительства дороги к звёздам. Катерина на миг умолкла и слегка изменившимся голосом продолжила:

– А знаете, это ведь лучше чем терять близких на войнах разжигаемых правителями-упырями и их спонсорами. Хорошо, что на объединённой Земле олигархия умерла, правда? – Она посмотрела на меня и взгляд её карих глаз, словно поцеловал мою душу. Унимая галоп сердца, я ответил:

– Правда…, – наш разговор прервал мальчишка, подбежавший к учителю музыки. Они обменялись парой фраз и моя новая знакомая, извинившись, откланялась.

Купив, наконец, кофе, я пытался тёплыми глотками ароматного напитка собрать мысли в кучу.

– А её жених был работником ангара 39, сказал мужчина, одетый в стиле 60х годов – свитер, брюки рубаха туфли всё было выдержано в духе той далёкой, местами романтичной, местами брутальной эпохи.

– Простите, я не совсем понимаю…

– Ангар 39, – перешёл на менторский тон мужчина, приосанившись и став ко мне в пол-оборота, словно работал у доски. – Ангар испытаний, финальных испытаний импульсоров. Вся команда ЗФ 1 ликовала, близился день монтажа, как вдруг авария, импульсоры создали первый на Земле техно-аномальный район.

– Точно! – Я снова хлопнул себя по лбу, – институт аномальных явлений имени…

– Имени руководителя группы Хельмута Соловьева, – закончил за меня мужчина, – жениха Катерины, учительницы музыки нашего интерната. Ах да я же сам забыл представиться, Орест Захарович, преподаватель астрономии. И я здесь по воле случая, у меня нет родных, близких или друзей из звёздного флота, кстати, завтра на 1515 назначена встреча с женщиной космонавтом дважды летавшей на марсианскую орбитальную станцию и один раз на лунную, женщина прожила в космосе почти пять лет.

– И что, туда пустят такого как я, чужака?

– А почему нет, лекция-встреча для всех. – Пожал плечами Орест Захарович.

Дав обещание прийти и не только ради лекции, я надеялся на вторую встречу с Катериной, я распрощался с преподавателем астрономии.

Дома бессонница предложила мне широкий ассортимент своих сюрпризов, настойчиво прогонявших крадущийся к сознанию сон.

Эта ночь стала этакой развилкой, своеобразной призмой взгляда на свою жизнь. А ведь действительно, занятый работой, я до сего дня и помыслить не мог, как тяжела дорога объединённого человечества к звёздам, сколько сломанных судеб, измученных страданиями сердец, на её обочине. А сколько на той самой обочине, таких как я, которые уподобляясь жителям эпохи потребления, воспринимают все достижения космонавтов и наземных команд звёздного флота как данность, словно в этом нет ничего удивительного. Мы попросту забываем, за каждым винтиком, за каждым усовершенствованием или экспериментом может, стоять чьё-то здоровье, а может и жизнь.

От этих мыслей меня охватила безысходность, за ней последовала злоба на себя и подобных мне, равнодушных и неблагодарных. Чёрт побери, ведь там, на передовой человечества, люди из последних сил двигаются световой год за световым годом навстречу неизвестности…

*

Проспав до обеда, я кое-как собрал пазл разваливающегося себя частично от усталости, частично от некого подобия личностного кризиса. Пообедать решил в кафе интерната. За ночь покров снега, утроился. Прежде, чем приземлиться во дворе интерната, я созерцал завораживающую картину свершений объединённого трудом человечества. Внизу работали заводы, кипела научная и техническая мысль, развивалось искусство, мне казалось, я слышал пульс всего человечества, впервые за свою многовековую историю бьющийся ровно, без эксцессов.

Надо мной сновали смартфелы и дирижабли, а планету облетали исследовательские станции всевозможных назначений. Слеза умиления покатилась по щеке, я плакал от счастья, да что со мной сегодня, в конце концов?

Крутой вираж и я, стряхнув с себя излишнюю сентиментальность, приземлился у памятника человеку, забросившего якорь к звёздам.

Обещанная встреча с женщиной космонавтом началась, как и положено с небольшим опозданием. Директор интерната произнесла вступительную речь, описала достижения Василисы Петровны Коньковой, рекордсмена среди женщин космонавтов по пребыванию на орбитальных комплексах. Когда разрешили задавать вопросы, дети, принялись удовлетворять ненасытное любопытство.