На охотничьей тропе

— Неужели не приедут!.. Прав, видно, Тимофей: своя рубашка ближе к телу, — волновался Благинин. — Если это так, то Коробейникова можно только эгоистом назвать.

Прошло ещё около часа. Благинин уже больше не интересовался николаевцами. Он, мрачный и как-то сразу сгорбившийся, метался на лодке от «Степенного» до водоёмов, развозя снопы, и думал: «Сам виноват. Не позаботился об островках спасения. Погибнет ондатра — мне ответ держать».

Наконец, возвращаясь из очередного рейса, он заметил, что, вытянувшись змейкой, к острову приближается лодочный караван. На каждой лодке высится копна хвороста.

«Едут!» — чуть не крикнул от радости Благинин, вскочил на ноги, отчего долблёнка, накренившись, зачерпнула через борт воды, и приветливо замахал веслом.

К острову николаевцы и Благинин прибыли одновременно. Промысловики с шумом выскакивали на берег, вытаскивая за собой лодки. От палаток к ним бежали быстринцы. Со всех сторон несутся приветствия, шутки, радостные восклицания. Это напомнило Благинину встречу, которую он пережил, когда, окружив врага, соединились под Сталинградом Донской и Сталинградский фронты.

Иван, отвечая на приветствия, протискался к заведующему Николаевским участком и, крепко пожимая ему руку, сказал:

— Ты меня прости, брат. Я, признаться, о тебе нехорошо подумал: не приедешь, посчитав интересы своего участка выше общих.

— Ну как можно! — ответил Коробейников. — А ты бы разве не поехал, случись у меня что-нибудь?

— Конечно, приехал бы.

— То-то же!..

Подошёл Жаворонков. Благинин удивлённо поднял на него глаза.

— И ты, Афанасий Васильевич, здесь?

— Где все, там и я, — ответил Жаворонков. — Мы вот даже деда Нестера с собой прихватили. Услыхал, что у вас беда случилась, пристал: бери да бери, я там позарез нужен. Плотики, мол, лучше и быстрее меня никто не умеет делать. Неугомонный старик!..

— И правильно. Сейчас каждый человек дорог, — заметил Благинин и вздохнул. — Легче стало. А то я было совсем отчаялся.

— Думаю, что задача для каждого ясна, — заметил парторг, уже обращаясь к промысловикам. — Надо спасти ондатру. Работа должна быть проведена в кратчайший срок… Сегодня здесь собрались люди с двух участков, соревнующихся между собой. Это очень хорошо. Крепче будет дружба, теснее связь в общей борьбе за мягкое золото.

— Дело ясное! — выкрикнул кто-то из николаевцев. — Да вот скоро ночь наступит, много ли сегодня успеем сделать.

К парторгу подошёл грузный, словно вытесанный из цельного дерева, старик.

— Позволь, парторг, несколько слов сказать, — глухо пробасил он, обращаясь к Жаворонкову.

— Давай, Василий Терентьевич, скажи, — дружелюбно проговорил Афанасий Васильевич. Старик сдёрнул с головы шапку, обнаружив копну давно не стриженных пепельных волос, и энергично взмахнул ею.

— Я так, мужики, думаю: не прекращать работы и ночью. Вот и всё тут!

Охотники одобрительно закричали:

— Верно-о!..

— Правильно, Терентьич, согласны!

— Возражений нет? — спросил Жаворонков.

— Нет! — дружный хор голосов в ответ.

— Тогда за дело. Задания получать у Благинина.

…Спасательные работы пошли быстрыми темпами К острову то и дело подходили лодки, груженные хворостом и свеженарубленным тальником. На берегу их быстро разгружали, и охотники, не задерживаясь, снова устремлялись в сторону пристани на южной оконечности озера Лопушного, где Коробейников со своей группой заготовляли тальник. Другая группа во главе с Салимом получала на острове готовые плотики, изготовляемые дедом Нестером и ещё пятью пожилыми промысловиками, и развозила их в районы затопления. Благинин с быстринцами перебрался на дальний участок, почти к самому Караголу, и там готовил снопы из камыша, расставляя их на водоёмах в вертикальном положении по нескольку штук вместе или отделял куски сплавин и закреплял их у редких тростников.

Жаворонков успевал всюду и, увлекаясь дружной работой охотников, сам принимался таскать хворост на пристань в бригаде Коробейникова, или подвозить тальник на остров, или, подсев к деду Нестеру, помогал плести плоты. Наконец, не выдержал и направился в лёгкой, но устойчивой долблёнке на самый дальний участок, к Благинину.

К ночи заненастило. Сначала по небу поползли седые облака, затем из-за горизонта выдвинулась и распласталась, словно большая птица, чёрная туча, которая стала медленно подвигаться, шириться и вскоре закрыла солнце в вечернем закате. Налетел откуда-то ветер и зашумел над затоном тростниками.

Дед Нестер, мрачно посматривая на тучу, заметил:

— Вот уж не во-время. Дождь будет…

Прошло несколько минут, и по воде запрыгали крупные капли дождя, сначала редко, потом чаще и чаще. Валентина Михайловна, натягивая на себя плащ, забеспокоилась.

— Чего же они на остров не выезжают? Вымокнут до нитки…

Дед Нестер, не переставая работать, заметил:

— А они, доченька, и не поедут. В такую погоду ондатра ещё скорее сгибнет. Вот и надо торопиться.

— Да как же так?.. Перекусили бы, пока дождь идёт, я вот и чай уже вскипятила.

— Народ привычный, выдержит. А чаю не давай остыть. Кто будет приезжать — кружка горячего чайку для них очень пользительна.