На окраине Руси. Мифология и язычество балтов

«В Вильне, где теперь находится кафедральный костел, был в древности дубовый лес, посвященный языческим богам, на том самом месте, где Вилейка впадает в Вилию; тут же у леса был большой храм Юпитера-громовержца или Перкуна, т. е. бога громов, построенный князем Гереймундом (Гериунтом) в 1265 году, из камня. Длина его была 150, ширина 100 и высота стен 15 локтей. Но над ним кровли не было; один только вход со стороны большой реки вел в него. При стене, находившейся против входа, была каплица (род часовни), которая заключала в себе разные редкие и драгоценные священные предметы. Под нею был склеп (пещера, где содержали священных ужей, змей, жаб и других пресмыкающихся). Над каплицею возвышалась башня, которая превосходила высоту стен на 16 локтей. В самой башне стоял деревянный истукан бога, принесенный из священных лесов Полунги (?). Каплица и башня были из кирпича. Пред каплицею был воздвигнут алтарь на 12 ступенях, каждая в 1/2 локтя высоты и 3 локтя ширины, и обнесен оградою; алтарь же имел 3 локтя высоты и 9 квадратных локтей ширины; сверху украшало его множество зубровых рогов. Каждая из ступеней была посвящена отдельному знаку зодиака, и на них жертвенные огни пылали помесячно, с того дня, как солнце вступало в известное созвездие, повышаясь или понижаясь. Таким образом, высшая ступень была Рака, а низшая Козерога. На ступенях, однако, настоящая жертва не сжигалась (как думали), а только фигуры, сделанные из воску, как, например, льва, девы. На самом же алтаре сжигали животных в некоторые праздничные дни. На нем пылал неугасаемый день и ночь огонь, который стерегли особо назначенные для того жрецы. На нем, на средине, была устроена впадина так искусно, что ни ливень, ни снег, ни ветер не могли потушить огонь; напротив, в таких случаях пламя взвивалось еще выше, чему, вероятно, способствовали горючие материалы. У входа в святилище был дворец Криве-Кривейто, что значит первосвященник. Дворец имел круглую башню, с которой наблюдали движения солнца и по этому наблюдению возжигали на ступенях алтаря огни, возвещавшие наступление первого дня месяца, а кирпич, отмеченный особым знаком, вмазывался в стену башни в начале каждого года и служил для летоисчисления. Одна старинная легенда, находящаяся у Митрофаниуса из Пинска (?) в его Annal. Ruthenien, свидетельствует, что когда князь Гереймунд задумал строить этот храм, то отец его Свинторог в 1263 году, еще за два года до начала постройки, послал большое посольство к прорицательнице реки Немана (?) на Жмуди с вопросом: какая судьба ждет святыню? Сивилла обещала ей существование до последних дней самого язычества, причем приказала сделать 122 круглых кирпича и каждый из них отметила мистическими знаками, предсказывавшими хороший или дурной год; но на последнем кирпиче был изображен знак двойного креста. Этот кирпич был подарком князю от прорицательницы, и знак его включен в государственный герб древней Пруссии. Но другие объясняли, что с наступлением времени заделки в стену последнего кирпича наступит падение язычества и разрушение христианами самого храма. Эти кирпичи еще можно видеть в большей их части в нижней половине кафедральной колокольни с южной стороны, верхняя половина которой надстроена тремя восьмиугольными этажами после пожара в 1399 году. Кирпичи эти не заслуживают теперь такого внимания, каким пользовались они в старину; достойно, однако же, замечания то, что в 1387 году, в понедельник «Белой недели», когда началось разрушение храма, в стене его находились 121 кирпич Сивиллы» (Виленский еженедельник (Tygodnik), 1816 года, № 60).

Нарбутт возражает против этого на с. 230, говоря:

«Виленская святыня была из рода святынь огня, известных у древних греков под именем Pyrathea или Ругеа, которые всегда были без крыш, и состояла из алтарей, окруженных стенами. Следовательно, тот алтарь, о котором говорит автор, был алтарем вечного огня, и на нем никакие жертвы сжигаемы быть не могли. Вернее же, речь идет о ступенях, ведущих к отдельным жертвенникам, которые должны были устраиваться с одной только стороны, т. е. со стороны башни, дабы сожжение жертв производилось пред лицом богов. Башня эта и была собственно adytum, в которой, однако, находились кумиры не одного Перкуна, но и других богов» (?).

Выше мы видели, что Балинский сомневается, чтобы виленская колокольная башня, стоявшая будто бы в стороне от святилища, была тою именно башнею, с которой Криве-Кривейто торжественно показывались народу и объявляли ему волю богов.