На окраине Руси. Мифология и язычество балтов

История не щадит красок для обрисования этого князя: она изображает Ягайло малодушным, коварным, жестоким и злым. Он находился под влиянием раба и любимца своего Войтыллы. Вступив на великокняжеский престол, Ягайло пожаловал этого раба в княжеское достоинство, дал ему Лидское княжество и выдал за него насильственно родную сестру свою Марию Ольгердовну.

Такие поступки Ягайлы не могли нравиться честному герою Кейстуту и сыну его Витовду, однолетку и другу Ягайлы. Но Кейстут молчал. Когда же узнал, что Ягайло из боязни своего дяди и по наущению Войтыллы заключил с Великим магистром ордена тайный союз на погибель Кейстуту и Витовду с тем, чтобы за это отдать рыцарям Жмудь, то поспешил хитростью овладеть Вильною и заключил обоих изменников в оковы; найдя же письменные договоры Ягайлы с рыцарями, Кейстут хотел казнить смертью преступников; но по просьбе сына даровал жизнь племяннику и приказал повесить на Лысой (ныне Крестовой) горе одного Войтыллу. Мало того, думая поразить племянника своим великодушием и тем привязать его к себе на всю жизнь, благородный Кейстут, хотя и свергнул его с престола, отдал ему все богатства отца его Ольгерда и предоставил ему княжества Кревское и Витебское.

Кейстут. Неизвестный художник

Занятый войнами, Кейстут находился вне пределов Литвы; наместником же своим в Вильне оставил некоего Гануля Накемна (Ганулона, как называют его иные). Этот новый изменник взбунтовал против Кейстута гарнизон в Вильне, вызвал из Витебска Ягайлу с его войском и впустил в Вильну.

Тут Ягайло развернулся во всей силе злобного своего характера и совершил жестокую кровавую тризну по своем любимце Войтылле.

Со всем сказанным выше соглашаются в общих чертах все историки единогласно, но расходятся лишь в деталях.

Крашевский (отнюдь, впрочем, не считающийся авторитетом) в поэме своей «Витольдовы битвы» в увлечении ли поэтического творчества или на основании каких-нибудь данных рассказывает, что Ягайло по прибытии в Вильну велел снять с дерева тело любимца своего Войтыллы и торжественно предать сожжению в священной долине Свеняторога (ныне Кафедральная площадь), причем приказал возвести на костер сто юношей из числа преданнвых Кейстуту, а пред костром обезглавить сто старцев и колесовать Видымунда, дядю Бируты.

Затем, пользуясь отсутствием дяди, напал на княжество Трокское и вынудил Витовда с матерью бежать в Гродну. Когда же Кейстут возвратился и, соединясь с сыном своим, пошел на Вильну, то встретил Ягайлу уже в союзе с меченосцами. Когда две армии сошлись, Ягайло не хотел начинать битвы, но стал звать Кейстута и Витовда в свой стан для переговоров о вечном мире и согласии. Прямодушные герои отец и сын, обманутые клятвами братьев Ягайлы, которые и остались заложниками в стане Кейстута, отправились в неприятельский лагерь; но там были изменнически схвачены, обезоружены и в тяжких оковах отправлены в разные замки. Кейстут был послан в тюрьму в Крево, то самое, которое великодушный Кейстут дал ему в удел по свержении с виленского трона.

В тюрьме этой через пять дней Кейстут был найден удавленным.

Русские летописи говорят об этом кратко.

Софийский временник (в виленском издании Даниловича 1827 года, с. 198): «В то же лето 6888 (1880) бысть мятеж (?) велик в Литве и убиша великого князя Кестутия Гедиминовича».

Летописец великих князей литовских (изд. то же, с. 58):

«И тамо во Креве пятой ноици князя великого Кестутия удавили коморникы князя великого Ягайлы: Прокша, што воду давал ему, а были иныи: Мостев брат (?), а Кучиок, а Лисица Жибентай».

Эта летопись сохранила нам имена убийц Кейстута, но произвольно ли они убили его из опасения побега и ответственности за то собственными головами или же по повелению Ягайлы – не объясняет. Между тем стража в оправдание свое показала, будто князь удавился сам.

Карл Шайноха, этот добросовестный историк Литвы, в сочинении своем «Ядвига и Ягайло» (перев. Кеневича. СПб., 1880. С. 353) приводит ряд писателей, взаимно противоречащих себе в этом темном деле. Вот что говорит он:

«Жена умершего богатыря (Кейстута), прежняя языческая жрица (Бирута), теперь более чем 60-летняя старуха, была в это самое время утоплена» (Виганд. Racz, 274. Слова Витольда у Бачка Annal. des Koenigs. Pr. Voigt Hist. Pr. Y. 372. Там же Handlung Wieder Polen.).

«Столь решительное свидетельство опровергает Нарбутта (V. 301, 302), который удлиняет жизнь старой княгини еще на 34 года. Между тем тот же Виганд, свидетельствующий об утоплении Бируты, говорит на с. 388: «…никто на свете не знает, каким образом Кейстута окончил жизнь».

Ниже увидим, что Нарбутт в этом случае прав и что Виганд относительно смерти княгини Бируты сильно ошибался.

Шайноха продолжает: