На Олимпе

Я даже выйти из дома не успел. Черт, были ведь мысли, что уж больно легко со всем сказанным соглашался председатель. Но выводов я не сделал.

– Руки вверх, не двигаться. На землю! – приказы были двусмысленными, но четкими; человек, что их отдавал, привык это делать.

– Вы уж определитесь как-нибудь, не двигаться, руки вверх или лечь? – решил схохмить я. Не подумал… Удар прилетел откуда-то сбоку, наверняка по стене стояли, даже не видел и кто.

– Молчать! На землю, иначе стреляем!

Ого, какие они резкие и дерзкие.

– Да ложусь, ложусь! – ответил я и растянулся на грязной земле.

Шмон происходил быстро и тихо. Больше не били, но и не заморачивались с деликатностью. Пару раз пихнули по ногам, чтобы раздвинул. Неприятно прошлись лапами даже между этих самых ног, чего они там искали? Фыркнул на это, бить не стали, но шмон быстро прекратился.

– Пустой, товарищ майор, только бумаги и деньги, – услышал я.

– Хорошо. Зови сюда председателя.

– Есть! – шмонавший быстро убежал, а я лежал и посматривал в одну сторону, крутить башкой не стал.

– Этот? – спросил тот, которого «обозвали» майором, у вышедшего из дома председателя.

– Он. Товарищ майор, как вы и сказали, пришел, угрожал…

– Дурак ты, председатель, – сплюнул я, – я не угрожал, а объяснил! Разницу-то хоть понимаешь?

– Молчи, наговорился уже! – рыкнул майор, и один из солдат пнул меня ногой.

– А тебе я ноги сломаю, если еще раз пнешь! – спокойно сказал я, обратившись к бившему меня солдату. Точнее, я уже разглядел, менту, а не солдату.

– Чего? – взревел тот и замахнулся вновь ногой, решив, наверное, меня как мяч лягнуть.

– Степаненко, уймись, хватит, у тебя еще будет возможность, если он не угомонится, – осадил ретивого мента майор. Тот задержал ногу в последний момент, но все же пихнул меня легонько. Майор умен, что-то подозревает обо мне, видимо, не дав рядовому меня отделать.

Подняли меня грубо, встряхнули и, придав моей тушке направление, пихнули в сторону околицы, там невдалеке уже стоял автомобиль. И как они так тихо подкатили? Стрельнув глазами вокруг, в надежде увидеть своих бойцов-друзей, я успокоился. Раз уже не напали, значит, сидят тихо. Нельзя нам вновь устраивать заварушку, это может перерасти в войну. Почему я легко и сдался ментам, так только потому, что нам этого не надо. В машину меня впихнули осторожно, даже голову пригнули, чтобы не стукнулся, что удивило.

Вопросов, что интересно, не задавали вообще. Тупо скрутили и увезли. Пару раз пробовал спросить, отрезали, бросив нечто неопределенное:

– Узнаешь, вопросов много, как и обвинений.

Решил пока молчать, хрен его знает, чего они вообще привязались. То ли из-за наезда на председателя, хотя я ведь на него в первый раз и не наезжал, то ли из-за ксивы… Так тоже, они ведь не знают точно, что она левая, но отнеслись как-то странно. Вроде перед тобой такой же мент, так ты хоть сначала установи личность, а уж потом по земле валяй, а тут… Было видно, что менты чем-то всерьез встревожены, но вот чем? Может, этот Терминатор долбаный опять где начудил, а нас, как нездешних, посчитали подозрительными? Блин, одни загадки!

– Вылезай! – строго, но уже без злости бросил майор, когда мы прибыли в Волковыск. Ехали, кстати, недолго. В управлении царил бардак. Все куда-то бегают, суетятся. На нашу процессию обратили внимание только на КП.

– Товарищ майор, это он? – спросил дежурный милиционер, когда мы проходили мимо.

– Разберемся, Архипов. В какой место есть?

– Во второй…

– Ну, так открывай! Не в кабинет же мне его вести.

– Да я бы и в кабинете поговорил? – встрял я. – Слышь, майор, ты вообще скажешь, чего ты меня сюда припер? – спросил я жестко, не дожидаясь ответа.

– Тебе сказали, заткнись, вот и молчи. Не доводи до греха! – вспыхнул милиционер.

– Какой-то он наглый больно, – заметил дежурный.

– Да они все такие, пока рога не обломают в камере. Посмотрим, как завтра запоет! – меня втолкнули в камеру и захлопнули дверь. Я стоял спиной к двери, поэтому сразу увидел тех, кто был вместе со мной в камере.

– Здорово, бродяги, – решил я все вопросы решать сразу и целиком.

– Здоровее видали, – бросил один из сидельцев и сплюнул в сторону параши. – Ты откуда такой красивый?

– Да уж не из леса, как ты, – цыкнул я.

– Ух, какой борзый! Чего, совсем берега потерял? – это ещё один из постояльцев хаты.

– Да я их и не видел никогда, а ты в прибрежном плавании? И каково оно, в шестёрках жить? – ох, сейчас что-то будет.

Первым рванул тот, что о берегах судачил. Он первым и успокоился. Да и последним. Видя, как их сокамерник, а может, и подельник пролетел через всю хату и грохнулся о стену под окном, остальные только выдохнули.

– Не ссыте, брюхоногие, не обижу, – усмехнулся я, – хоть одна падла решит проверить свою удачу, выйдет отсюда костями вперед! Слышали все?

Арестанты молчали, не решаясь что-то вякнуть. Но это было обманчивое предположение. Знаю я, что они сейчас думают, ну-ну, подожду и я.