На орловском направлении. Отыгрыш

Потом наступил принципиально новый жизненный этап — вздумалось ему, потомственно сухопутному, пойти в Морфлот. А так как ни здоровьем, ни соображалкой он обижен не был, привела его судьба на АПРК «Орёл». Служил, как говорится, не тужил, для души ностальгически кропал стишки о родном крае, изобилующие штампами типа «крылатый мой город», но, в отличие от многих и многих, своё место в литературе осознавал — предпоследнее с конца — и не публиковался даже в боевых листках. Изредка бывая на малой родине, с маниакальным упорством исследователя продолжал раскапывать материалы по обороне Орла, попутно перезнакомившись со всеми краеведами, интересующимися периодом, и переругавшись с доброй половиной из них по поводу того, можно ли считать действия десантников и чекистов обороной. Вопрос, впрочем, не стоил выеденного яйца — альтернативного термина предложить никто не смог, разве что самые упёртые продолжали твердить, как мантры: «Орёл сдали без боя».

Это вот самое «без боя» занозой сидело в сознании Александра Васильевича. В сотый раз пытался он понять, как случилось, что командующий войсками округа, располагая достаточной информацией и некоторыми резервами, никак не проявил себя в организации обороны. Как случилось, что в Орле, когда в него вошли танки Гудериана, мирно бегали по рельсам трамвайчики, на заводских территориях громоздилось упакованное, готовое к транспортировке оборудование, а в госпиталях оставалось более тысячи раненых…

В двухсотый раз перечитывал Александр Васильевич старательно выписанный в блокнот фрагмент из воспоминаний Ерёменко и к сегодняшнему дню уже заучил их наизусть слово в слово: «Я знал, что в это время в Орле было четыре артиллерийских противотанковых полка. Кроме того, в районе Орла сосредоточился гаубичный артиллерийский полк, который должен был перейти в подчинение фронта, но так как он был далеко от линии фронта и не успел прибыть к определенному сроку, я передал его Орловскому военному округу для усиления обороны города. В распоряжении штаба округа имелось также несколько пехотных частей, находившихся в самом городе. Начальник штаба округа ответил мне по телефону, что обстановка им понятна и что оборону Орла они организуют как следует. Он заверил меня даже, что Орёл ни в коем случае не будет сдан врагу…»

Ну, «не будет сдан» — это, мягко говоря, максимализм. Но вот почему единственными, кто оборонялся, выигрывая… нет, не выигрывая — выгрызая каждый час, чтобы дать возможность перебросить войска под Мценск, оказались чекисты — вопрос вопросов… хотя, опять же, нет — всего лишь один из больных вопросов. Что же до десантников — так они же из резерва Ставки, прибыли в город буквально перед самым боем. А где все те, кто находился «в распоряжении штаба округа»?..

В трехсотый раз отыгрывал Годунов различные варианты развития событий, неизменно начиная с допущения: «А если…»

Вернувшись в свою маленькую квартирку на окраине Орла, он все свободное время посвящал будничным размышлениям, в какое бы русло направить дальнейшую судьбу — хозяин он ей или не хозяин? — и борьбе с моментально выработавшимся синдромом навеки сошедшего на берег моряка, то бишь с тотальным разочарованием в жизни за пределами крейсера. Верным союзником в этой борьбе выступала она — одна, как сказал бы классик, но пламенная страсть. Желание дознаться, почему же под Орлом в октябре сорок первого все пошло наперекосяк, сопровождаемое абсурдной мыслишкой — эх, а ведь все могло случиться совсем иначе!

Катализатором, как это ни странно, служили высокомудрые «а если» компьютерных стратегий и альтисторических книжек. Как и у большинства (эпитет «молчаливого» тут более чем уместен, ибо большинство это не мельтешит на экране, не публикует одиозных мемуаров, не эстетствует, не эпатирует, не судит, не рядит, а если и подличает, то, как правило, втихаря), у него, у Годунова, в реале был ограниченный набор социальных ролей. Сын, внук, командир, подчинённый — это все в прошлом. Пассажир маршрутки, покупатель в магазине, сосед склочной бабульки, меланхоличного дедульки и ещё двух с половиной — трёх сотен душ, проживающих в ординарной хрущобе… При всем богатстве фантазии наберется не больше дюжины заурядных ролей. То ли дело стратежки! Впрочем, со вздохом признавал Годунов, это в пятнадцать лет лестно ощущать себя гением и рулевым. А когда тебе втрое больше и твоя судьба, если не моргая смотреть правде в глаза, под стать хрущобе — типовая, бесперспективная и неремонтопригодная, то геймерские амбиции, мягко говоря, неадекват. И вообще, даже в период подростковой социализации Александр Васильевич не примерял на себя роль колыхателя земли. Сотрясателя воздуха — это ещё куда ни шло, на такое всякий способен. Особенно если рюмка была не последняя.