На орловском направлении. Отыгрыш

А дальше возникают, так сказать, варианты, как не быть принятым за дезертира или шпиона и сохранить голову на плечах. Если очень повезёт — даже и повлиять на что-то попытаться, всё ж таки послезнание — не совсем бесполезная штука. Наиболее запомнившиеся из альтисторических романов предлагали для достижения подобных целей самые разнообразные модели поведения. Некоторые вероятности казались осуществимыми. Только вот незадача: жизнь у него была одна, что не давало никакого простора для эксперимента. Ну, допустим, удалось с первого раза выбрать нужное направление действий и нигде не напортачить. Отлично. Но для осуществления задуманного нужно время. Опять же допустим, что незначительное. По меркам мирного времени, угу. У войны свои сроки. И в эти немногие месяцы уместится и падение Орла, и оборона Тулы, и, вполне вероятно, Московская битва. И с каждым днем твое, Годунов, послезнание будет обесцениваться.

И вообще, слишком много допущений! Слишком много, чтобы думать об этом всерьёз… Вот только совсем не думать, наверное, не выйдет.

Думать думай, но и дело делай. Присказка про белку в колесе многовековой практикой подтверждена. Вот и изволь, Александр Василич, крутиться. Да не просто так, а с толком, создавая не панику, но поступательное движение.

Вломиться со всего маху в прошлое, имея в кармане эдакие корочки, — и отсидеться? Преотличная во всех отношениях идея — отсидеться в подводной лодке, по которой хреначат глубинными бомбами!

…А ежели душой не кривить, ты ведь сразу определился: не настолько ты нормальный — правы, ох, правы оказались школьные коллеги! — чтобы стоять в стороне от того, что свершается здесь и сейчас, выгадывая какие-то будущие шансы. Завтрашний шанс — он то ли будет, то ли нет. Особенно с учетом военного времени и отсутствия каких бы то ни было документов, кроме пресловутого удостоверения.

Значит, в полном соответствии с традициями альтисторического жанра, будем считать сей документ прямым указанием к действию. Тем более что от метания громов и молний пора переходить, так сказать, к конструктивному диалогу. Ну и, памятуя о том, что в ногах правды нет, присесть, наконец.

— Товарищ Одинцов…э-э-э… позвольте узнать имя-отчество?..

— Игорь Григорьевич.

— …Игорь Григорьевич, как вы наверняка уже поняли, я уполномочен проинспектировать готовность города к обороне. Однако ж тут, я уже оценил, впору вести речь не об инспектировании, а об организации обороны города с нуля. Я связывался со штабом округа, — раз уж приходится играть, то почему бы не ва-банк? — но мне так и не смогли внятно ответить, где находится командующий.

— Отбыл, товарищ…

— Куда? — перебил Годунов.

— Не могу знать.

— Выясним. Сейчас меня больше интересует, какие воинские подразделения имеются в городе в настоящий момент и какие мы можем сформировать в течение одного-двух, ну, пусть трёх дней.

Одинцов не колебался:

— Самое боеспособное подразделение — это сто сорок шестой отдельный конвойный батальон НКВД.

Эх, товарищ майор, слышали бы тебя краеведы!

— Ещё есть семьсот человек ополченцев, отряд сформирован при Управлении НКВД.

«Ага, что и требовалось доказать!» — невесело хмыкнул про себя Годунов.

А чему радоваться? Были бы в городе пресловутые пять артполков, начал бы военком с двух батальонов чекистов, а?

— Есть с полтысячи человек в истребительных батальонах, по госпиталям выздоравливающие… тут данные надо уточнять, — с виноватым видом заключил Одинцов. И, поколебавшись, добавил: — С утра ещё два комендантских взвода было и три БА-10, но сегодня они отбыли вместе с командующим в неизвестном направлении.

«Угу, пусть будет — в неизвестном. История рассудит… жаль, история — она не военный трибунал», — подумал Годунов. И задал главный, но, по всему видать, уже излишний вопрос: — Вернёмся вот к чему. Генерал-полковнику Ерёменко докладывали о четырёх противотанковых артиллерийских полках и одном гаубичном. Они существуют…гм… в каком-либо виде?

— Если шестнадцать сорокапяток и четыре ЗИС-2 можно так назвать, — мрачнея буквально на глазах, ответил военком.

— Я сильно сомневаюсь, что в этом убедить удастся немцев, — саркастически хмыкнул Александр Васильевич. — А грядёт, не буду от вас скрывать, оборона города. В ближайшем будущем. — Одинцов сдержанно кивнул: мол, сам уже догадался. Вот и ладушки. — Так, дальше?

— Что же до гаубичного полка, наличествует двадцать четыре 122-миллиметровых гаубицы образца десятого года. Противотанковые орудия с расчётами, а в гаубичном от силы восемь расчётов укомплектовано.

— Хоть что-то, — Годунов вздохнул. И добавил про себя: «Уж очень «что-то»!»

— Кроме того, на аэродроме имеется десять машин: семь У-2, пять из которых в полной исправности, и три УТ-2. Только вот летать, — жёстко заключил военком, — некому. Об остальном подробнее можно осведомиться у замначштаба подполковника Беляева. Что касается вооружения и боеприпасов, наиболее полной информацией располагает бригвоенинтендант Оболенский, он вообще в округе всё имущество до последней портянки знает.