На осколках гордости

Огромное здание из крепких, почти белых бревен афитакса высилось на этажа три, не меньше. Узкие окна тянулись под козырьком наклонной крыши, сделанной из неизвестного мне материала, похожего на темно-коричневую жесть. Не удивлюсь, если опять же афитакс. Под высоким каменным фундаментом земля была расчищена от травы и сорняков, утоптана, но не засыпана песком и гравием, зато заставлена мешками, тачками на деревянных колесах и прочим рабочим инвентарем. Справа от здания расположился загон, а потом тянулась вереница пристроек и складов.

В этой стороне, казалось, скопилась большая часть обитателей дворца. В самом здании едва ли удается встретить кого-то, кроме любовниц, правителей и их помощников. А тут сновали фангры, встречались люди. И даже тяжеловесные гелдовы тащили на могучих плечах мешки от широкой колеи, извивающейся на возвышенности, к складу. Я столкнулась с одним из них, выскочив из-за зарослей жасмина. Он остановился, видимо, решив, что у меня есть для него указания. Молча, нерасторопно опустил мешок на землю, одновременно склоняя голову. Я замерла, глядя на его плечо, с которого свисал связанный в узел рукав грязной рубахи — руки не было.

Этой расе разрешалось приветствовать высокопоставленных молча, просто потому что им с трудом удавалось говорить. Неповоротливый язык. Несмотря на то, что их смело можно было причислить к вегетарианцам, все они вырастали высокими, широкоплечими. Их кожу с трудом пробивали стрелы, и не могла сильно порезать сталь. Она напоминала камень. Вот и передо мной стоял гелдов, которому я не доставала ростом до плеча. Голова была побрита, видимо, из-за работы во дворце — прислуга тоже должна выглядеть опрятно, даже если ее никто, никогда не увидит, а толстые, шершавые пальцы гелдовов не могли справиться с колтунами. У этого мужчины кожа напоминала серый сланец, который Егорке когда-то попадался по географии в домашке. Не помню, что именно он изучал по нему, но постоянное тыканье мне картинок и какого-то булыжника под нос въелось в память надежно. Желтые глаза гелдова смиренно смотрели в землю у моих ног. На квадратную челюсть деловито опустилась белая бабочка, посидела немного неподвижно, затем хлопнула крыльями и вспорхнула, чтобы через пару мгновений опуститься возле большого, несуразного носа. Гелдов будто даже не дышал. Застывшая скала.

Я в этот миг ничем не отличалась от него. Тоже замерла в его тени, задрав высоко голову и неприлично разглядывая.

Надо сказать ему, чтобы отправлялся работать дальше, но… ком в горле мешает.

Бестактно спросить о потерянной руке? Но вроде бы имею право. Да и мало ли, что с ним случилось. Калеки встречаются не только в Фадрагосе… Вот только этот единственной рукой мешки тягал, работал… Что происходит тут с теми, кто не может принести пользу обществу?

Гелдовы, несмотря на внешнюю заторможенность, были даже не умны, а, скорее, мудры. Звери любили их, не боялись. Им подчинялись духи редкие, миролюбивые, но невероятно сильные. Эти существа сходились только со своей расой, а дружбу предпочитали водить с фанграми. Елрех говорила: они настолько проникновенны, что учатся понимать желания друг друга без слов. Всего лишь по взгляду или осторожному движению.

Если бы они могли писать, возможно, стали бы полезны мудрецам, но их пальцы ломали письменные принадлежности. Если бы они путешествовали, возможно, стали бы полезны исследователям, но они слишком медлительны. Им не вредила мелкая нечисть, но кто-то вроде линаря запросто полакомится легкой добычей. Они невероятно сильны, но их миролюбивость, превосходящая даже миролюбивость рассатов, не позволяла им обижать кого-то. Даже при самозащите или защите нуждающихся, они отталкивали агрессора, удерживали его, но не били. Гелдовы неохотно делились с тем, что творится у них в душе и что на уме.

Я набрала полную грудь воздуха и все же спросила:

— Как лишился руки?

Он не шелохнулся, проскрипев в ответ:

— Ан-ня.

Сглотнула, сцепив руки в замок.

— Как ты выжил, если после нее ничего не остается?

Гелдов долго молчал. Мимо нас проходили другие рабочие, косились в нашу сторону, но не вмешивались. Я уже хотела отпустить мужчину, но он заговорил, словно камни на языке перекатывая:

— Ан-ня з-забр-рала мног-гих-х. Нас-сытилась…

— Почтенная! — звонко обратился ко мне мальчишка фангр, совсем подросток.

Он стоял навытяжку в стороне, вытирая руки о пыльные штанины, и ждал, когда я разрешу подойти ближе. Я кивнула ему, и он сорвался с места, смущенно посмотрев на гелдова.

— Мы с ним из одного поселения, что на юге от Цветущего плато, — затараторил он, сощурившись из-за ослепительного солнца и указывая пальцем в сторону утеса с водопадами. — Сначала Анья разрушила Речное Гнездо, потом — Ветреный Луг, а потом… потом к нам пришла… в Красную Грибницу. У нас она разрушила только часть… — мальчишка втянул голову в плечи. — У него из рук сына…

— Не продолжай! — сжала я кулаки, отвернувшись от них. — Можете идти.

— Благодарим, почтенная! — отчеканил он, а я едва не зажмурилась.