На осколках разбитых надежд (СИ)

Глава 26

Лена едва успела переменить платье, оставив грязное и рваное ситцевое на кафельном полу ванной комнаты, как дверь распахнулась, и вошла запыхавшаяся Катерина.

— Немка злая як черт! Тебя требует. Сказали привести тотчас же, — проговорила она и осеклась, когда Лена повернулась к ней. — Матерь Божья, что здарылося?!

— Скажешь, что это ты ударила меня случайно, хорошо? — прошептала Лена в ответ. Она видела в зеркало, что ледяной компресс хоть и помог, но не очень хорошо, и на лице все-таки разлился кровоподтек. Хорошо хоть шупо не сломал ей нос и не выбил зубы. Настоящая удача, если можно было так сказать сейчас.

— Ты скажешь? — сжала руки подруги в волнении Лена. Даже про передник забыла, уронила тот из ладони на пол. Она понимала, что была слишком возбуждена сейчас и балансировала на грани истерики. Поэтому пыталась изо всех сил держать себя в руках. Если Биргит хоть что-то заподозрит…

— Я скажу, ты же ведаешь…

Времени совсем не было. Катерина быстро повернула Лену к себе спиной и, подняв фартук с пола, резкими движениями надела на подругу, завязав на тонкой талии. Потом так же суетливо покрыла ей волосы косынкой. А вот косу не спрятали в узел. Надо было уже уходить вниз — в коридоре этажа прислуги уже вовсю заливалась трель звонка.

— Я скажу все, что трэба, — заверила Лену Катерина, когда они спускались по лестнице, держась за руку. Словно Катя делилась через это пожатие своими силами, чтобы подруга могла выдержать все, что предстояло сейчас ей в гостиной. Оставалось только гадать, что ждет ее в разговоре с немками, явно недовольных ее поздним возвращением из города.

— Покличу немца! — сорвалась вдруг с места Катерина и побежала через анфилады комнат на второй этаж, решив, что Иоганн сумеет помочь Лене. И Лена не стала удерживать ее, отпустила. А потом смело шагнула в гостиную на все еще дрожащих после пережитого ногах, вспомнив поговорку, что перед смертью не надышишься.

— Ты опоздала вернуться в Розенбург в назначенное время, — без всяких предисловий произнесла баронесса холодно. Она сидела словно королева в кресле с высокой спинкой, поставленном у окна, где рассеянно просматривала письма и газеты. Лена принесла их вместе с почтой, когда вернулась недавно в замок. Биргит не преминула пожаловаться на работницу, когда передавала хозяйке полученную корреспонденцию.

— Мой сын ясно дал понять, что подобное поведение совершенно…

Она прервала свою речь, услышав удивленный выдох Биргит, стоявшей за спинкой ее кресла, как и подобает верному слуге. Подняла голову от корреспонденции и увидела то, что заметила домоправительница несколько мгновений назад. Разбитое лицо Лены.

— Что с лицом? — от этого холодного равнодушного вопроса, словно баронесса интересовалась, какая погода за окном, вдруг сдавило в горле странной ненавистью. На это равнодушие. На немецкую речь. На это высокомерие и убежденность в собственном превосходстве.

— Катерина случайно ударила локтем, когда забирала покупки, моя госпожа, — проговорила Лена севшим голосом.

— Вы, русские, такие неуклюжие, — насмешливо ответила баронесса. — То с лестницы падаете, то локтем получаете в лицо…

Они встретились взглядами. Буквально схлестнулись. И Лена не отвела глаз в сторону, не опустила взор в пол, как вынуждала ее Биргит жестами за спиной баронессы.

— Ты так и не меняешься, — сказала баронесса. — Русские до безумия упрямы. Вы не знаете, когда нужно просто смириться и перестать доставлять другим неприятности. Если бы не это, война бы уже давно закончилась. Но нет! Вы до последнего будете зачем-то показывать свое азиатское упрямство. И ради чего? Французы поступили благоразумно и сохранили все, что можно было. Вы же только разрушаете. Надеюсь, ты понимаешь, что твоя выходка не останется без последствий. Мой сын предупреждал вас о правилах, которые придумал для этого дома и для русской прислуги. Ты нарушила его приказ и получаешь предупреждение, Лена. После второго ты отправишься в полицию, и они будут решать твою судьбу, а вовсе не я.

Лена не могла не вздрогнуть при упоминании полиции, и баронесса улыбнулась довольно, решив, что достаточно запугала ее.

— Что с твоим лицом, Лена? — на удивление мягким тоном вдруг произнесла баронесса. Лене показалось, что она расслышала в нем участие и искреннюю тревогу. К горлу тут же поступил комок слез. Но один единственный мимолетный взгляд на довольную Биргит тут же заморозил этот порыв слабости.

— Катерина случайно ударила локтем, моя госпожа.

— Что ж, — равнодушно произнесла баронесса, возвращаясь к разбору почты. — Биргит, проследи, чтобы она никому не показывалась на глаза, пока не пройдет этот ужас на ее лице. Пусть работает в кухне или во дворе. Но только не на нашей половине.

— Я прослежу, госпожа баронесса, — кивнула Биргит, а потом кивнув перед уходом баронессе (впрочем, та даже не заметила этого кивка, погруженная в просмотр списка имен погибших под заголовком «Геройская смерть ради будущего Германии»), схватила Лену за предплечье больно и потащила вон из комнаты.