На осколках тумана

Покормив голубей, Даша спохватывается, выдает что-то про то, что ей пора, и отвергает любые попытки продлить свидание в ресторане или ее подвезти. Такси горячо отметает, хотя, думаю, догадывается, что я бы не разрешил ей платить. Единственное, что она позволяет – это проводить ее до трамвая. Да и то настолько спешит в него сесть, что я сомневаюсь: видела ли она номер маршрута.

Мы не обмениваемся обещанием созвониться или встретиться завтра. Даша отдаляется так стремительно, словно как раз и боится хоть что-то такое услышать.

И это какие-то долбанные ощущения – стоять по ту сторону грязного стекла городского транспорта, видеть, как девушке, которая едва держит огромный букет, не только не уступают место, а будто пытаются задеть посильнее. Или ее, или цветы – что получится.

Просто потому, что она выделяется и не заметить ее невозможно.

Мне хочется ворваться в салон, растолкать мужиков, которые притворяются инвалидами, чтобы сидеть на первых местах, но я могу только стоять и ждать, когда трамвай наконец-то отъедет.

Даша не смотрит в мою сторону, как обычно случается у тех, кто расстается, чтобы еще раз увидеться. И намеренно или нет, но еще до толкучки, которая образуется в трамвае, становится так, что ее фигура скрывается от меня полностью. А потом уезжает, под скрежет колес, который сверлит мне мозг.

Потому что это что-то за гранью моего понимания, за гранью моей реальности, и потому, что я, блядь, не понимаю, что сейчас происходит.

Подойдя к машине, я вспоминаю слова Даши и внимательно рассматриваю колеса – на всякий случай, и передние тоже. Не знаю, что ей здесь померещилось, но у меня никаких замечаний нет.

И только уже отъезжая и сигналя старому «Жигуленку», решившему смело перекрыть мне дорогу, до меня вдруг доходит.

Даша видела, как я отходил к мужику, который, стоя у «жигули», подавал мне какие-то знаки. Но так как говорила по телефону с подругой, не обратила внимания, что за «жигули», у которого действительно проблема с колесами, стояла темно-серая бэха, которую я отгонял.

Теперь понятно, почему она так мужественно пыталась не рассмеяться. И любопытно, какой будет реакция, когда она увидит мое «BMW» – полагаю, прокатиться уже не откажется.

И хорошо бы – оставила привычку от меня ускользать.

Самое сложное – вырваться из пробки, которая, сколько я помню, в этом районе всегда. Это тот самый пример, который заставляет поверить, что вечность все-таки существует.

Стоя в потоке других машин, я успеваю отправить Даше сообщение с просьбой написать, когда она будет дома. Успеваю получить от нее ответное сообщение – лаконичное, короткое, без единого смайлика, которых девушки обычно любят юзать даже без малейшего повода.

Так же я успеваю закинуть вопрос, который предполагает только вариант сказать «да».

«Завтра – пирс или все-таки ресторан?»

И успеваю вдоволь налюбоваться экраном с прочитанным сообщением, где ответного нет.

Но словно в компенсацию за мои нервы, автомобильная пробка начинает рассасываться, и через полтора часа я все-таки подъезжаю к дому. Привычно отодвигаю кота от порога и глажу усатую морду, разочарованно рассматривающую мои пустые ладони.

– У тебя все есть, – сообщаю ему.

Кот громко чихает и тут же усиленно машет мордой, будто понимая, что согласно примете, только что согласился с моим заявлением. В доказательство иду за его кормом и подсыпаю еще немного. Немного, потому что миска кота не пустая. Барс делает одолжение, вяло жует и с глазами, полными разочарования, наблюдает за тем, как я наливаю в стакан себе коньяка.

– Обойдешься, – многозначительно киваю на миску с водой.

Кот смотрит настойчиво, начинает скрести лапой пол, явно раздумывая запрыгнуть на стол, чтобы поближе к бокалу, но не желая нести ответственность за свои действия.

– Для потенции вредно, – поясняю ему.

И хмыкаю, когда кот, подумав, разворачивается и улепетывает, помахивая хвостом. Ну да, куда ему пить? У него в планах выводок новых котят. А мне хоть упейся – без разницы.

Но на втором глотке коньяка ко мне заходит еще один зритель.

– И где ты был? – строго интересуется Катерина, приближается ко мне, целует в щеку и морщит хорошенький носик.

Отодвигается, потом снова меня обнимает и недоуменно отталкивает.

– Такое чувство, что ты только что из мастерской, – делает вывод, – но я туда заезжала днем, и мне сказали, что ты поспешно уехал. Не скажешь – куда?

Я салютую бокалом, дразня ее любопытство, но она щурится, и что-то замечает во взгляде.

– Да ну… – не может поверить. – Что, правда? Неужели встречался с ромашкой?

Осматривает меня, качает головой, трет нос и не выдерживает.

– Тебя не было часов пять, – медленно произносит она, обдумывая вывод, который напрашивается. – Значит, свидание состоялось. Но если она не сбежала, когда увидела тебя в этом… и услышала, как и я, отчетливый запах бензина…

Она вздыхает, отбирает у меня стакан, делает крупный глоток коньяка, откашливается с непривычки и жалобно мямлит:

– Она уже просила у тебя денег? Вернее не так – сколько ты ей уже дал?

И совершенно теряется, когда слышит мой хохот.