На острие

Кальдер с удвоенной энергией вернулся к работе в летной школе. Школа пока продолжала приносить убытки, но по мере того, как о ней узнавало больше людей, количество учеников и людей, желающих взять самолет напрокат, постоянно росло. Предстояло еще очень многое сделать, но финансовый успех уже казался не туманной мечтой, как несколько месяцев назад, а вполне реальной перспективой.

Вернувшись домой, Кальдер обнаружил обещанный отцом конверт. Он, не вскрывая, отослал его назад в Очард-Хаус. С тех пор они друг с другом не разговаривали.

Сэнди начала работать на новом месте. Кальдер провел с ней ночь в одном из нью-йоркских отелей, но у нее было страшно много дел, и он понял, что просто-напросто вертится у нее под ногами. Наблюдая за тем, как она отдает все свое время новой работе, Кальдер осознал, что, несмотря на ее нытье, профессиональная деятельность стоит для нее на первом месте. Ей было жаль, что он улетает, а ему было жаль улетать. И теперь, по прошествии некоторого времени, он еще сильнее сожалел о расставании. Они не обсуждали свое будущее. Девица, не способная явиться вовремя на запланированное свидание, вряд ли сможет сохранить бойфренда, живущего на противоположном берегу океана. Это было настолько очевидно, что не требовало никакого обсуждения. Поэтому они ничего не сказали друг другу. Но Кальдер тем не менее грустил.

Она проводила его до нью-йоркского аэропорта. В такси они всю дорогу просидели молча. Перед тем как Кальдер отправился на посадку, они долго простояли обнявшись. Когда она на него взглянула, он увидел в ее глазах слезы, а его рубашка в том месте, к которому она приникла лицом, промокла насквозь.

Кальдер запомнил крошечные веснушки на ее носу. Теперь он будет помнить их всегда.

Он ей не звонил. Она не звонила ему. Оба начали возвращаться к обычному для них образу жизни. Но ему ее не хватало. Боже, как же ему ее не хватало!

– Привет! Неужели я вижу человека, который сокрушил человека, сокрушившего евро? – Кальдер обернулся и увидел, что к нему приближается Штал с порцией виски в руке. – Почему у тебя такой несчастный вид, Зеро? Тебе есть чем гордиться.

– Привет, Сидни, – ответил Кальдер и, выдавив улыбку, поднялся, чтобы пожать банкиру руку.

Штал договорился с Алексом о короткой встрече перед тем, как отправиться на ужин с одним из директоров крупной нефтяной компании.

– Я хочу тебя поблагодарить, – сказал Штал, поднимая стакан. Теперь его голос звучал очень серьезно. – И не только за то, что помог нам разобраться с фондом «Тетон». За все остальное – тоже.

Об угрозе Мартеля и о решении Штала капитулировать сказано ничего не было. Но то, что имел в виду Сидни, было ясно и без слов.

– Я заметил, что индекс «Никкей» сегодня снова пошел вверх, – заметил Кальдер.

– Семь четыреста, и продолжает расти. Мы, похоже, будем в полном порядке. Вообще-то это было даже забавно. Мы показали всем ребятам с нашей улицы, что, когда возникает настоящий кризис, «Блумфилд-Вайс» способен с ним совладать. Тарек делает грандиозную работу в дыре, именуемой Джексон-Холл, – фыркнул Штал и тут же закашлялся.

– Как поживает Джастин Карр-Джонс? – спросил Кальдер.

– Прекрасно, – ответил Штал, поставив стакан на стол. – Он очень помог нам разобраться в этой заварухе.

Кальдер вспомнил слова Сэнди о том, что Карр-Джонс стал историей. Как же сильно она ошибалась!

– А как Бентон Дэвис и Саймон Бибби?

– Они в полном порядке, – сказал Штал, глядя в глаза Кальдеру. Он прекрасно понимал, о чем думает собеседник.

– Как Перумаль? Полагаю, вы его уволили?

– Ни в коем случае. Но он теперь не в Лондоне. Мы перевели его в Нью-Йорк.

– И он этим доволен?

– Очень. Перед ним открываются прекрасные перспективы.

– Итак, «Блумфилд-Вайс» снова большая дружная семья, – не скрывая горечи, констатировал Кальдер.

– Нет. Инвестиционный банк «Блумфилд-Вайс» по-прежнему являет собой шайку способных и чрезмерно амбициозных сукиных детей, умеющих зарабатывать кучу денег. И ты это прекрасно знаешь.

Кальдер следил за тем, как с катка выпроваживают последнего посетителя. Он был страшно зол, и ему хотелось, чтобы Штал это знал.

– Я ушел из «Блумфилд-Вайс» и стал копаться в делах фонда «Тетон» только из-за того, что Джастин Карр-Джонс сделал с Джен. Он поступил неправильно, и вы теперь позволяете ему это повторить.

– Он ее не убивал. – ответил Штал. – Он даже не фальсифицировал переоценку коллатералей.

– Но он знал о фальсификации.

– Возможно, знал. А возможно, и нет. Но парень в этом году сделает для нас кучу денег. И в будущем – тоже.

– Это все, что вас волнует?