На острие красных стрел

Когда взвод Шеховцова, выйдя во фланг противнику, завязал бой, Мягков немедленно поднял свой батальон в решительную атаку. Через час Гемерска Паница была освобождена. А первый батальон, как ни странно, по-прежнему оставался на исходной позиции, будто рядом вовсе ничего не происходило. Оставались на месте и немцы, закрепившиеся на высоте. Бездействие соседа вывело Мягкова из себя. Докладывая по радио командиру полка о взятии Гемерской Паницы, он доложил и о том, что командир первого батальона не счел нужным оказать ему поддержку в сложной обстановке, в результате чего понесены лишние потери и остается серьезная угроза со стороны гитлеровцев, закрепившихся на высоте. Командир первого батальона, тоже слышавший этот доклад, вклинился в разговор и объяснил командиру полка, что никаких сигналов от соседа не получал и просьб о помощи тоже никаких не поступало. Мягков взорвался: «Какие сигналы? Какие еще нужны сигналы!» Узнав о том, что его связной, будучи тяжело раненным, до соседнего батальона не дошел, Мягков нисколько не успокоился, потому что даже и это обстоятельство, по его мнению, не могло быть оправданием бездействию соседа.

В полку многие считали, что характер у Мягкова соответствует его фамилии. В какой-то мере это было верно. Во взаимоотношениях с сослуживцами Олег Николаевич и в самом деле был мягок, к подчиненным относился чутко и заботливо. Однако в бою преображался, проявлял твердость и решительность, инициативу, постоянно вел своими силами активную разведку противника, немедленно учитывал полученные данные, в ходе боя помнил не только свою задачу, но и общую задачу полка, не упускал ни малейшей возможности нанести врагу как можно больший урон, не забывал о соседях, внимательно следил за их действиями; если кому-то бывало туго, приходил на помощь, а если сосед при его активной поддержке мог получить успех, действовал не раздумывая. Естественно, и сам рассчитывал на такое же умное, тактически грамотное отношение и к себе со стороны соседей. И когда случалось наоборот, то вопреки мягкому своему характеру возмущался беспредельно.

Этот поучительный эпизод не только высветил высокие морально-боевые качества комбата О, Мягкова, но и подтвердил еще раз железное правило: всякий командир, какого бы ранга он ни был, обязан вести постоянную активную разведку, в любую минуту знать положение не только противника, но и своих войск, в любое время суток наблюдать не только за действиями врага, но и за своими соседями, особенно теми, с которыми взаимодействует. Получив какие-либо сведения об изменениях в обстановке, нельзя довольствоваться констатацией фактов, надо сразу же принимать соответствующие решения и, не теряя ни минуты, действовать. Малейшее пренебрежение этим правилом приводило к тяжким последствиям: к невыполнению задачи, напрасно пролитой крови.

Я умышленно не назвал фамилию офицера, командовавшего тогда первым батальоном. В полку он был не на плохом счету. В предыдущих боях не раз проявлял храбрость и решительность. Но здесь допустил необъяснимую оплошность, которая дорого обошлась и батальону О. Мягкова, и полковым разведчикам.

В Южной Словакии мы вели бои до 20 января 1945 года, затем по приказу командующего 2-м Украинским фронтом, совершив стокилометровый марш, в составе дивизии заняли оборону южнее Будапешта на острове Чепель. Еще через месяц дивизия была выведена в район станции Фот, что у северной окраины Будапешта, где занималась боевой и политической подготовкой, завершившейся батальонными тактическими учениями с боевой стрельбой.

5 марта она в полном составе прибыла по железной дороге в район Бухареста для несения службы на сторожевых заставах вокруг столицы Румынии. Там и застала нас радостная весть о Великой Победе над фашистской Германией.

Глава тринадцатая. После войны

В начале лета 1945 года 38-я стрелковая дивизия совершила свой последний марш: в столицу Болгарии — прекрасный город Софию, где и была расформирована.

Честно признаться, свои дальнейшие жизненные планы я тогда нисколько не связывал с армией. В мечтах о будущем чаще всего видел себя учителем сельской школы, и, случалось, в ушах моих будто наяву звенели жизнерадостные ребячьи голоса. Наверное, мне, как и всем другим фронтовикам, изрядно надоела война, поэтому и тянуло к мирной жизни. Но кадровики сказали: ты, старший лейтенант, молод, здоров, имеешь большой боевой опыт — такие офицеры нашей армии еще пригодятся. «Ну что же, — думал я, — коль так, послужу еще немного, пока старшие возрасты демобилизуются, а там через год-два и до меня очередь дойдет...»

В последних числах августа я прибыл в полк офицерского состава, располагавшийся в городе Белая Церковь. Здесь офицеры получали назначение и убывали отсюда в различные концы страны. Мне было предложено учиться «по своему профилю»... Я охотно согласился, потому что после учебы предполагалась работа, хотя и трудная, зато романтичная.