На острие меча

Испанец пришел, как всегда, вечером. Часа полтора занимались в кабинете по программе шифровки— дешифровки; выпили кофе. На столе лежала книга Алеко Константинова «Бай Ганю». Ей предстояло стать в будущем книгой кода.

—      Грустно,— сказал Испанец.— Грустная это штука — расставание. Не так ли, доктор?

—      Вы?..

—      Да, я скоро уеду. Центр отзывает меня. Кстати, Сашо, вам предстоит познакомиться с Эмилом.

—      Кто это?

—      Музыкант... Я хотел сказать — радист. Эмил Попов, совладелец радиотехнической мастерской. Через его передатчик будете держать связь с Центром.

—      Где мы встретимся и когда?

—      Завтра. В кофейне бай Спиро на углу Витоши и Алабина. Скажете ему: «Воздух теплый, прямо пар плывет», он ответит: «Да, денек сегодня боевой».

—      Что он за человек, этот Попов?

—      Сами увидите. Но, до встречи, Сашо!

...Порция малеби и стакан бозы. Бай Спиро — толстый, неповоротливый, но обслуживать умеет. Да и кофейня у него чистенькая, приятно посидеть. Леев вытирает лоб, медленно отпивает глоток бозы. Жарковато...

—      Ну и погодка, Спиро! Воздух теплый, прямо пар плывет.

Молодой парень за соседним столиком — широкие плечи, лицо красивое, чуть угрюмое — словно нехотя вмешивается в разговор.

—      Особенно жарко, если набегаешься, как я. Да, денек сегодня боевой.

—      У меня тоже.

Пеев вышел первым, Попов — чуть помедлив. Встретились на Алабина, пошли рядом.

—      Я — Попов.

—      Знаю. Пока встречаться не будем. Я дам вам знать, когда появится надобность.

Все так, как инструктировал Испанец.

Не прощаясь, разошлись.

Вечером, проверив, нет ли слежки, дважды изменив маршрут и выйдя на улицу Марии-Луизы через пустынные переулки, Пеев пришел к Испанцу.

Последний вечер... Испанец был задумчив и грустен. Предложил:

—      Давайте-ка выпьем, доктор, за нас с вами, за хороших людей.

Сам плеснул в бокалы сливовицы. Морщась, неумело проглотил. Долго не мог перевести дух. Пеев смотрел на него: усталое лицо, седина у висков. Не молод... Вот и уходит, обрывается живая связь с Центром, с людьми. В коридоре, после последних разговоров о делах, о технике связи, Испанец, прощаясь, обнял Пеева, прижал к плечу. Сказал сам себе:

— Ну, ну, что за сантименты!

С силой пожал руку.

Больше им не довелось увидеться... Никогда.

3

Ноябрь 1940 года.

Пеев по утрам все чаще настраивал свой приемник «Блаупункт» на РВ-64 и радиостанцию имени Коминтерна. Это было рискованно: по указанию полицейских властей приемники, находившиеся в частном пользовании, опечатали таким образом, чтобы болгары не могли слушать Лондон и Москву. Пеев, сняв свинцовые пломбы и сургучные нашлепки на картонках, ловил позывные Москвы... Сообщали о новом шаге Правительства СССР. Болгарскому правительству— в который раз!—протягивали руку дружбы: предлагали подписать пакт о дружбе и взаимопомощи. В ответ премьер Богдан Филов, по поручению царя, встретился с эмиссарами Гитлера и Риббентропа, и, как расплывчато формулировалось в коммюнике болгарской стороны, делегация «вступила в переговоры о присоединении к Тройственному союзу».

Царь — этот машинист-любитель — на всех парах гнал Болгарию к войне; за его спиной, контролируя повороты реверса и определяя курс, стояли немцы. Глава министерства войны 1 генерал Даскалов совершил ознакомительную поездку в ставку ОКБ2. Министр вернулся в полном восторге: четкость организации штаба, боевые качества вермахта произвели на него неизгладимое впечатление. Делясь наблюдениями с Никифоровым, он утверждал, что в мире нет силы, способной остановить германского солдата. А какая выучка, какая дисциплина! И самоотречен-ная преданность фюреру и национал-социалистской идее у всех, от новобранца до фельдмаршала!..

О кардинальном повороте в политике свидетельствовало не только это. Были факты более мелкие, но тоже по-своему красноречивые. Однажды утром на бульваре Евлогия Георгиева сменили эмалированные таблички. Проснувшиеся жители узнали, что их удостоили чести проживать на бульваре Адольфа Гитлера.

«Бай Ганю», еще недавно такой новенький, в мягком белом переплете, изрядно поизмялся. Пеев, запершись в кабинете, составлял сообщения Центру. Никифоров что ни день доставлял ценную политическую информацию. По роду работы он присутствовал на заседаниях Высшего военного совета при министре войны, где теперь наряду с обычными вопросами повестки дня (перемещения генералитета, представление к крестам) рассматривались и решались проблемы, связанные с дислокацией войск, методами взаимодействия с германскими частями, прибытие которых в Болгарию ожидалось в ближайшее время.