На острие меча

— Неужели я смогу попасть вместе с вами на корабль, идущий к берегам Польши?! — воскликнул он.

Лейтенант вспомнил убогий номер Шевалье в гостинице «Обитель крестоносцев» и, предположив, что даже за эти «апартаменты» странствующему летописцу платить вскоре будет нечем, решил смириться с тем ходом событий, который предложил генерал де Брежи.

— Вам ведь нужны нравы и обычаи поляков, казаков, татар? Я правильно понял вашего друга-лейтенанта?

— Вы поняли его, как не способен был бы понять никто другой. Потому что вы — посол в Речи Посполитой, в стране крылатых гусар и казаков.

— Вот вы все это и получите. Но лишь в том случае, если взамен я получу в вашем лице старательного секретаря посольства.

— Более старательного вам даже трудно будет себе представить, — расплылся в улыбке Шевалье, совершенно забыв о безбожном несовершенстве своей рукописи.

— Гм, «странствующий летописец»… — уже в который раз добродушно проворчал граф де Брежи, потирая пальцами подбородок. Судя по всему, привычка по любому поводу недовольно ворчать, тут же принимая некие решительные меры, осталась генерал-лейтенанту в наследство от долгой военной службы. — Надо же, впервые слышу о таком.

— Но у моего друга Шевалье уже готова рукопись книги, которую он мечтает издать не где-нибудь, а здесь, в Париже.

— Стоит ли теперь думать об этом? — снисходительно возвел руки к небесам Шевалье. — В очередной раз побывав в Польше, я напишу новую книгу, значительно лучше существующей. Это будет большое солидное исследование.

— Но рукопись книги уже готова? — спокойно остудил его де Брежи.

— Почти. Можно считать, что да.

— Вот и будем исходить из этого. А за время работы в посольстве у вас соберется много нового материала для новой книги. Вам известно имя владельца хотя бы одной столичной типографии, Шевалье?

— Лучшей считается типография Клода Барбена. Во всяком случае, так мне сказал один провинциальный поэт, мечтающий издать у него книгу стихов.

— Клод Барбен, говоришь. Не исключаю. Из этого и будем исходить.

«Нет, — сказал себе мушкетер, — все-таки для армейского генерала де Брежи слишком мудр. Хотя и для посла тоже… слишком решительный и деятельный».

40

Два дня спустя графиня навестила Ольгицу на ее квартире из двух небольших комнат второго этажа, которую она теперь снимала у местного винодела-валаха.

Пророчица приняла девушку, стоя у раскрытого окна, и, если бы она была зрячей, то могла бы видеть и гостью, и часть открывавшегося отсюда подернутого густой тиной болотистого озерца.

— Так вы считаете, графиня, что это вы убедили лейтенанта де Винсента вступить в тайное общество заговорщиков? — спросила она, не ожидая вступительных слов Дианы, и величественным движением руки указала ей на стоящее у стола огромное старинное кресло.

— Сейчас это важно?

— Уж не знаю, как все это происходило у вас на самом деле, но у меня создается впечатление, что лейтенант был подослан. Его просто удачно подставили, предугадывая, что вы неминуемо пожелаете ввести красавца-гвардейца в круг своих друзей-злоумышленников.

Графиня простодушно улыбнулась. «Такого не может быть! «Подослали, подставили…» Кого, лейтенанта де Рошаля? Ей? Чушь какая-то!

— Это исключено, госпожа Ольбрыхская.

— Спорить, доказывать не стану. Вам виднее. Но если вас интересует истина — она заключается в том, что лейтенант был удачно подослан. Кое-кто при королевском дворе догадывался, что вы заговорщица. И с вашей помощью решил узнать имена всех сообщников.

— С моей?! — растерянно улыбнулась графиня, не желая принимать слова провидицы на веру.

— Именно с вашей. И ему это удалось.

Если бы Ольгица могла видеть, она заметила бы, как побледнело лицо графини. Едва присев на краешек кресла, она тотчас же подхватилась и нервно прошлась по комнате.

— То есть отныне я, а не кто-либо другой, должна считать себя виновной в провале заговора?

— Вы же сказали, что сейчас это уже не имеет никакого значения.

— Это-то как раз имеет. Лично для меня. Откуда у вас такие сведения? — воинственно оперлась она рукой о стол. — Что, в Каменце появился человек, хорошо знакомый со всей этой парижской драмой? Я спрашиваю вас: в Каменце или где-либо поблизости объявился человек, что-либо знающий об этих событиях?!

— Меня иногда осеняет, — кротко напомнила ей Ольгица. — В городе с этим все давно смирились. В каждом городке должна быть своя ведьма.

— Несомненно. Считаю, что Каменец в этом деле даже преуспел. Но поймите: мне важно знать, появился ли здесь такой человек.

— Вам нужен еще один покойник?

— Прежде всего, мне нужно убедиться, что у вас нет никаких оснований обвинять меня.

— Это не обвинение. Мне совершенно безразлично, кто кого пожелает возводить на парижскую плаху. Но никакого человека, владеющего вашей тайной, в наших краях нет. Что вас еще волнует, графиня?

— Я хочу забыть обо всем, что там происходило.

— Ваше право.

— Но для этого нужно заставить забыть об этом всех, кто меня окружает.

— Это получается у вас довольно решительно. Надеюсь, Власте не придется вылавливать для вашего слуги еще одну змею.?Ольгица улыбнулась, словно слышала лепет несмышленыша.