На острие ножа

Еще одно солнечное утро, и Дон Хардин уже вспотел. От городских тротуаров и ухоженных зеленых насаждений шел жар, высотные офисы из стекла отражали солнце во все стороны. Он поправил солнцезащитные очки, сдвинув их еще выше на нос, после чего перешел улицу, громыхая чемоданом. Четыре колеса и вертикальная ручка делали его больше похожим на трость, чем на багаж. Это был его ритуал. Одежда была отглажена и аккуратно сложена. Он переоденется в соборе, поможет епископу провести службу, а затем возьмет такси, чтобы вовремя добраться до университета. А может, поедет на автобусе, если поймет, что способен выдержать пристальные взгляды и жару.

Когда он уходил, дочка и жена еще спали, так что он оставил записку: ночь прошла хорошо, учитывая жару, последний раз он кормил и переодевал малышку в семь утра. А еще он приписал, что немного опасается «демонстрации», но надеется, что поступает правильно. Он просил жену молиться за него. И постскриптум: он любит их обеих больше, чем может выразить словами.

Хардин шел по привычному маршруту и старался двигаться уверенно, чтобы не казаться заблудившимся туристом или похмельным посетителем очередной конференции. Его не раз принимали и за того, и за другого. От дома до собора двадцать пять минут. Из нового города в старый. Из современности в древность. От кофеен к мощеным улицами. В торговом квартале было тихо, лишь немногие из благотворительных магазинов и агентств недвижимости, выстроившихся в ряд, были уже открыты. На улице спали бездомные, спальные мешки и картонки валялись в дверных проемах. Никто из них на него не смотрел, и Хардин был за это благодарен. Он уверенно шел вперед.

В наушниках радио: репортаж местной новостной станции из университетского городка. Репортер рассказывала, чего она ожидает от акции протеста, приводила данные полиции по количеству ожидаемых участников, цитаты студентов и администрации университета. Вдруг она резко замолчала, и Хардин услышал какие-то возгласы. Репортер объяснила, что прибыла большая группа демонстрантов: целеустремленные люди, чьи лица скрыты масками. Они собрались перед зданием администрации и выкрикивали лозунги. Затем тон ее голоса изменился, а крики стали громче. Заикаясь, она сказала, что кое-кто из протестующих заметил ее и двигается прямо к ней. Ведущий в студии спросил, в безопасности ли она. Хардин замер посреди тротуара, ожидая ответа. Он уловил обнадеживающий щелчок открывающейся двери автомобиля, за которым последовала череда ударов по металлу. Женщина кричала, что их машина окружена, и демонстранты бьют по крыше и окнам. Ведущий просил ее не отключаться и уточнил, есть ли рядом полиция. Она никого не видела, тогда он сказал, что они уже вызывают наряд.

Хардин склонил голову: быстрая молитва на углу улицы – и он продолжает путь. Ровный низкий гул колес чемодана превратился в пулеметный грохот. Бетонные плиты торгового квартала сменились мощеными улочками старого города. До собора оставалось всего метров сто.

78

08:40

Сэм и Софи сидели на верхних ступенях каменной лестницы, прислонившись к металлической ограде. Перед ними возвышалось крыльцо из песчаника, колонны и стеклянный фасад собора. На витражах выгравированы лики святых и парящих ангелов, а между ними отражение остатков стен старого собора, разрушенного во время войны.

Восемь стройных колонн, по четыре с каждой стороны крыльца. Вереницы рабочих, туристов и верующих. Несколько человек зашли в собор, но большинство прошли мимо.

В одной руке Софи держала бутылку с водой, а в другой – телефон. Она смотрела на улицу, где встречались старое и новое, светское и священное.

– А здесь оказалось больше людей, чем я думала.

Сэм взглянул на часы:

– Двадцать минут до начала службы. Мы должны что-то делать.

– Мы уже что-то делаем, – ответила Софи. – Сначала собор, потом университет. Вот и все. Пока не получим новых указаний от Фэйми.

На их глазах женщина в серых шортах и белой рубашке с длинными рукавами и с сумкой через плечо поцеловалась на прощание с мужчиной в такой же одежде и вошла в собор. Мужчина посмотрел ей вслед, а затем сбежал по ступенькам к фонтанам на широкой площади. Софи оглянулась на Сэма – он тоже смотрел вслед мужчине.

– Господи, мы теперь каждого подозреваем.

– Так и должно быть, – сказал Сэм. – Сколько уже человек зашло?

– Восемьдесят или около того. И ни один из них мне не понравился.

Сэм нахмурился.

– В смысле?

– В том смысле, что когда ты беременна и параноик, каждый встречный выглядит так, будто готов вышибить тебе мозги.

Сэм пожал плечами:

– Я не беременный, а тоже так считаю…

Софи посмотрела на телефон: отличный сигнал, ни одного сообщении.

– Хочешь зайдем внутрь?

Сэм покачал головой:

– Отсюда прекрасный обзор.

Небольшая группа скромно одетых мужчин и женщин поднялась по ступеням от площади и вошла внутрь.

– Думаю, этих можно не подозревать, – заметил Сэм.

– Почему? Кого именно мы ищем?

Сквозь стеклянную стену они видели, как люди прошли к лотку с религиозной литературой.

– Думаю, поймем, когда увидим. Как бы глупо это ни звучало.