На острие победы

– А теперь пошли внутрь, папаня! – Лиза слегка улыбнулась и осторожно полезла с подводы вниз, будто бы в самом деле была беременна. – Пистолет сунь в корзину с продуктами и тряпьем, свой я припрячу в животике, – распорядилась Пешкова.

– Слушаюсь, доченька! – парировал Семен Степанович, кряхтя и слезая с насиженного места.

Доктор Юрген, пожилой лысоватый мужчина в очках с золотой оправой, встретил пациентов в просторном светлом коридоре второго этажа, куда их проводила медсестра. Он мило улыбнулся им, развел руки в добродушном приветствии и сразу определил визуально проблему сельской жительницы и даже срок, о чем тут же поведал вслух.

– Проходите, милая девушка, медсестра покажет вам кабинет первичного приема. Ваш отец может подождать вон на той кушетке, пока я осмотрю вас. Все будет хорошо! Правда, у меня немного времени, но сделать медицинское заключение я смогу, а пока вы оформляетесь и устраиваетесь в стационар, я завершу свои насущные дела и перед сном вернусь к вам. Хорошо?

Пешкова переглянулась с «отцом», кивнула разговорчивому доктору, бросила кокетливое «спасибо» и зашоркала в указанном направлении. Сергачев засеменил следом.

– Степаныч, пока я там с ним веду беседу, – Лиза жестом показала на руку с пистолетом под подолом, – ты охраняй тут. Веди себя спокойно, не дергайся, изучай обстановку, читай плакаты и анонсы. Появится сержант, покажи ему кабинет. Все будет хорошо, дорогой мой папенька!

– Понял. Уф-ф, – Сергачев после легкого поцелуя в щеку от «доченьки» плюхнулся на кушетку, вытянул ноги, заметил грязь на сапогах, спохватился и подобрал их под себя, смущаясь сельского вида.

Пешкова исчезла за дверью смотрового кабинета, в дальней части коридора маячила больная старушка, изредка мимо шастала медсестра с лекарствами и полотенцами. Но тишина и белоснежность помещения успокаивали и умиротворяли. Словно не было вокруг врагов, угрозы, войны. Появилось дикое желание спать, веки отяжелели, во рту высохло, ноги стали ватными. Сергачев проводил взглядом парнишку с загипсованной рукой, лениво шагающего по коридору, и впялился взглядом в баннер, где в разрезе в крупном масштабе красовалась мочеполовая система женщины. Ветеран тут же вспомнил, что хирург Юрген еще и гинеколог, сморщился, покраснел и отвернулся. Но мужской мозг уже заработал в присущем ему режиме – Сергачева нет-нет да подмывало посмотреть еще раз на плакат. Долго ли продолжались бы его смущенные переглядки с интересными картинками, неизвестно, но послышался голос доктора. Он появился с лестничного марша и в сопровождении медсестры прошествовал в кабинет с Пешковой мимо ветерана, дежурно улыбнувшись ему.

Вскоре оттуда послышался непринужденный разговор пациентки с лечащим доктором. Семен Степанович не успел выдохнуть, как вновь ощутил тревогу, завидев раненого Машкова, опирающегося на плечо Селезня. Только теперь это были не грязные потные диверсанты, облепленные паутиной, травой и невзгодами, а два гитлеровца, переодетые в трофейную форму. За ними суетливо семенила медсестра, но сержант короткими фразами успокаивал ее, пытаясь отделаться от навязчивой женщины.

– Хоть бы все получилось! – прошептал ветеран и почти незаметно перекрестился, но этот жест не ускользнул от любопытного мальчишки, стоящего недалеко и разглядывающего двух военных. Он округлил глаза, недоуменно стал смотреть на «дядю» в железнодорожной форме. Сергачев смекнул, что чем-то выдал себя или дал повод подозрениям местному юнцу, которому ничего не стоило побежать и нажаловаться первому встречному взрослому. Он улыбнулся, затеребил ус и сказал по-польски:

– Что смотришь, шкодник? У нас в Польше так крестятся, – а про себя подумал: «Черт седой, внимательней нужно быть! Лопух».

– Где?

Сергачев вздрогнул от немецкого диалекта, повернул голову и посмотрел на двух подошедших товарищей. Бледный измученный Машков глядел из-под полуприкрытых век, Селезень с трудом поддерживал его под мышку.

– Здесь.

– Жди на улице, в подводе. Следи за улицей. Селезень поможет, – шепнул сержант на родном языке и сморщился.

Медсестра, нырнувшая в кабинет, побежала сообщать главврачу о новом больном. Обернувшийся в коридоре Сергачев успел заметить выскочившего доктора Юргена, грубые слова Машкова, даже на немецком понятные ветерану, суетящихся медсестер, зеваку-мальчишку. А затем он покинул этаж и ушел на улицу.

– Жить хотите, доктор? – Лиза держала пистолет уверенно, стволом в сторону опешившего Юргена.

Медсестра постанывала в углу кабинета, дико вращая глазами и находясь в шаге от потери сознания. Машков осторожно ложился на кушетку и расстегивал мундир. Селезень ушел вслед за Сергачевым. Только что Лиза ошарашила врача бутафорным животом, а оружие в ее руке и угрозы вконец выбили хирурга из колеи. Он вдруг понял, что перед ним неуловимые русские парашютисты, которых безуспешно разыскивает вся Восточная Пруссия. И от этой мысли Юргену стало не по себе. Он усердно закивал, понимая свое бедственное положение.