На острие (СИ)

— Госпожа, — голос Отани звучал ровно, а на лице читалось бесконечное терпение: — Позвольте все-таки объяснит разницу в статусах жены наследника, и наследницы.

— А она есть? Что там, что там женщина — придаток мужа.

— Не всегда. Госпожа, если вы станете супругой наследника, вам придется стремиться быть идеалом. Ваша судьба будет зависеть от мужа, от его желаний и возможностей. Он — глава семьи.

— И?

Усталость никуда не делась. Хотелось выгнать Кена и продолжать себя алеть. Слушала я его лишь по давно укоренившейся привычке собирать всю доступную информацию.

— Муж наследницы становится Главой Клана, это закон. Но хозяйка в семье — она. Именно ее дети, в свою очередь, станут наследниками.

Скучно. Хотя и необычно.

— А если ребенок не от мужа?

— Без разницы. Важна только кровь. Госпожа может иметь столько мужчин, сколько захочет, но ее супругу нельзя даже взглянуть на другую женщину — он глава только пока состоит в браке.

Я не ответила. Подождав немного, Кен осторожно спросил:

— Во Втором Клане вам этого не сказали?

В груди начала закипать злость. Ведь я чуть не попалась! Если бы не похищение… Чтобы отвлечься, поинтересовалась:

— Значит, выйдя замуж за того, кого мне укажет дед, я останусь свободной в своих желаниях?

— Именно. Господин выберет того, кто сможет вывести нас из кризиса. Вы же останетесь свободны в своих предпочтениях. Ни один саро, будь он высших или низший, не посмеет взглянуть на вас косо. Вы — Госпожа.

Я смотрела на застывшего Кена и представляла, как напряжены его мышцы. Идеально сидящий костюм скрывал все, кроме потрясающей фигуры. Не выдержав, встала с кровати:

— Значит, моему мужу без надобности целомудрие жены?

Отани сглотнул. Кадык дернулся, приковывая взгляд к шее. Из-под расстегнутого ворота рубашки виднелся край татуировки. Сейчас она напоминала яркий леденец, из тех, что покупают детям на праздники. Мне покупали обязательно.

Мысль о родителях обожгла:

— Моя мама не была дурой. Скажи, — я присела перед Кеном и почувствовала, что все это уже было, — почему она все-таки сбежала? И почему мой дед приказал ее убить, если для продолжения рода все равно, кто отец ребенка?

71

Он отвернулся. Немного. Чуть-чуть. Не проявляя неуважения, но мешая смотреть в глаза. И напомнил:

— Вы готовы к переезду?

Ах да. Он же говорил, что я буду жить в другом месте. Встреча с дедом заставила забыть обо всем.

— Почему ты вспомнил об этом только сейчас?

— Господин должен был покинуть этот дом первым. Да и вы выглядели потерянной. Вам требовалось время успокоиться.

Какой заботливый! Захотелось с размаху влепить ему пощечину: вечно прикрывается моими нуждами!

Остановило лишь то, что Кен примет этот удар со смирением. Еще и поблагодарит, зараза! Облегчать ему муки совести? Да ни за что!

В этот раз глаза не завязывали. Только окружили плотно-плотно, так, что из-за мужских спин невозможно было разглядеть даже дорожку, по которой шли. А они еще и зонты раскрыли — большие, черные.

Под их заслоном я нырнула в машину, а когда отъезжали заметила, как в дом завели девушку, одетую в точно такое же кимоно.

Авто рвануло вперед, и подробностей увидеть не удалось.

— Куда мы едем? — Кен сидел рядом, то и дело поглядывая на свой коммуникатор.

— На побережье. Там есть участок, принадлежащий Первому Клану.

От неожиданности я даже задохнулась. Нетерпение отдалось дрожью, я металась от окна к окну, стараясь скорее разглядеть море.

О нем не говорил разве что ленивый. Об огромном количестве воды, набегающем на сушу. О его красоте и величии.

Правда, купаться в море было опасно, заражение не прошло бесследно даже для это стихии. Но поэты по-прежнему воспевали океан в стихах, а художники изображали на картинах. Только в отличие от древних, вдохновляли их визоры и панорамы, то и дело транслирующиеся с камер облетавших окрестности дронов.

А у кланов, оказывается, дома на побережье!

— Участки скрыты от камер, они под «зонтом» — так называлась специальная маскирующая система. — Вы будете в полной безопасности.

Мы ехали и ехали, а моря все не было. И я перегорела. Скучно!

— Кен, мы можем продолжить разговор?

Вместо ответа, он нажал на кнопку, и салон автомобиля от водителя отрезала глухая непроницаемая стена:

— Теперь можем. Но мне бы хотелось отложить.

— Нет.

Я начинала закипать. Вечно стоит на коленях, готов снести любое унижение, согласен на все… но только не отвечать на вопросы!

— В чем подвох? Почему мама предпочла сбежать? Ведь если ты говоришь правду, деду было все равно, с кем она спит.

Отани отвернулся к окну. Кажется, он решил уйти от ответа.

Не получится!

Ладонь царапнула щетина — Кен не успел побриться. Я за подбородок развернула его к себе.

Лицо ничего не выражало, словно Отани смотрел на пустое место.

— Так почему?

Попытка освободиться разозлила. Пульс зачастил, эхом отзываясь в ушах.

— Я. Тебя. Спросила.

Медленно, проговаривая каждое слово. Лицом к лицу. Глаза в глаза.

В этот раз он не отвернулся.

В темных зрачках загоралась ярость. Если бы взгляд мог убивать, вместо меня на кожаном диване уже давно лежала бы кучка пепла.

Но я злилась не меньше!