На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939-1945

Задача ваша остается неизменной: предотвратить прорыв или вклинение противника с берегового плацдарма в южном или юго-восточном направлении.

Июнь прошел, наступил особенно жаркий июль. Мы страдали от нашествия комаров, для некоторых солдат дело не обходилось без медицинского вмешательства – вздувались веки глаз. Урожаи созрели и колосились в полях, но крестьяне не рисковали выходить на работу, опасаясь превратиться в мишени и погибнуть под обстрелом.

Почти каждые сутки 2-му батальону приходилось отражать атаки сильных штурмовых групп противника, неся в стычках серьезные потери.

Одним жарким утром, когда я изучал положение на фронте вместе с майором Курцем, пуля снайпера сбила мою фуражку. Повезло.

В начале июля противник неожиданно перешел в наступление – стартовала операция «Эпсом». (Британцы любили называть боевые операции в честь мест проведения скачек.) Противник попытался прорваться к западу от реки Орн, на участке 192-го полка. Атаковала 11-я бронетанковая дивизия генерал-майора «Пипа» Робертса, вероятно, самого молодого, но и наиболее опытного танкового командира у противника. Я знал Робертса по Северной Африке, где он командовал танковой бригадой в знаменитой 7-й бронетанковой дивизии. С другой стороны, его 11-я бронетанковая была вновь сформированной дивизией и не имела опыта[103].

Как почти всегда поступали британцы, они пустили в бой танки без пехотного сопровождения. В результате им не удалось сразу уничтожить маленькие, хорошо замаскированные противотанковые гнезда, которые располагались в рощицах или за изгородями. На основном направлении наступление захлебнулось под нашим огнем, хотя на фланге британская и канадская пехота сумела проложить путь в западную часть Кана. Фронт мы удержали.

Как обещал Фойхтингер, в начале июля мою боевую группу значительно усилили:

– На мой участок перебросили 503-й батальон танков «тигр». Из-за его наводящей страх на противника «восемьдесят восьмой» и толстой брони «тигр» считался неуязвимым и превосходил все имевшиеся у противника танки.

– В мое распоряжение поступил майор Беккер со всеми пятью батареями 200-го дивизиона штурмовых орудий, которые действовали в тесном контакте с гренадерами.

– Мне придали оставшийся батальон нашего танкового полка (другой батальон перебросили в Германию для укомплектования танками PzKpfw V «пантера»), а также подразделение установок реактивных снарядов.

– Батальон 16-й полевой дивизии Люфтваффе тоже перешел под мое командование, чтобы образовать тонкую линию прикрытия перед моим позициями.

– Как Фойхтингер и говорил мне, на высотах в Бургебю и за ними расположились три отделения противотанковой обороны, вооруженные 8,8-см пушками. Прибавим к этому дивизионную артиллерию.

– Мои батальоны – 1-й и 2-й 125-го полка – дислоцировались справа и слева за полевыми частями Люфтваффе на так называемых «блокировочных позициях», с которых могли либо контратаковать, либо держать там оборону. С ними находились и батареи майора Беккера.

Таким образом мы создали фронт обороны на глубину около 15 километров, что позволило бы нам рано или поздно свести на нет усилия атакующих.

Несмотря на интенсивную воздушную разведку, британцы не сумели выявить наших позиций на всю их глубину. Как мы узнали позднее, они считали, что она не будет превышать 7 километров. Благодаря трофейным картам мы установили, что, по мнению британцев, им на данном участке противостояли по меньшей мере две, если не три, немецкие танковые дивизии. Переоценка наших сил стала, возможно, позднее причиной их осторожного продвижения.

Несмотря на бурные протесты командира корпуса, два танковых батальона были дислоцированы за самыми передовыми позициями. Возможно, лучше было бы отвести их немного дальше в тыл и держать наготове для контратаки. Решение, повлекшее за собой роковые последствия.

Ближе к вечеру 14 июля меня вызвали в штаб обергруппенфюрера Зеппа Дитриха, недавно назначенного командиром нашего корпуса[104]. Зепп Дитрих знал меня с тех пор, как я обращался к нему за советом по поводу проблем с женитьбой на Дагмар. Получив «любопытный» ответ из ставки Гитлера, он не поверил, что такое возможно, и пообещал обратиться с запросом напрямую. Из-за тяжелых боев, которые приходилось вести, данное намерение так, к сожалению, и осталось намерением.

На командном пункте корпуса кроме Зеппа Дитриха находился и Фойхтингер.

– Люк, – сказал Дитрих, – на протяжении шести недель после высадки вы отлично возглавляли боевую группу и на начальном этапе воспрепятствовали прорыву британцев на нашем угрожаемом восточном фланге. Ваш командир представил вас к награждению Рыцарским крестом. Я знаю также, что завтра у вас день рождения и то, что ваша невеста работает в Париже. Вместо того чтобы давать вам несколько дней отпуска, я решил направить вас в Париж с особым заданием взамен одного из моих офицеров штаба. Вы отбываете сегодня вечером, а возвращаетесь утром 18-го. Желаю вам хорошо провести время.