На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939-1945

– В то время, – рассказывал он мне позднее, – я был водителем джипа взводного командира в 4-й саперной роте 2-й французской бронетанковой дивизии генерала Леклерка[121]. 30 октября наша дивизия пошла в атаку с целью форсировать реку Мерт. По-видимому, по причине плохой подготовки атаку отразили. Тогда в ночь на 31 октября мы ползком пробрались на немецкие минные заграждения и обезвредили их. После мощного артиллерийского обстрела мы вместе с танкистами сумели перейти Мерт к северо-западу от Баккара. В маленькой деревушке мы взяли несколько пленных, шестнадцатилетних мальчишек, один из которых целый день пробыл в моем джипе. От пленных мы узнали, что перед нами стоит 21-я немецкая танковая дивизия.

Я хорошо помню бои под Баккара, а также и то, как мы отбивали атаку французов.

К сожалению, Фойхтингер превратил этот успешный эпизод обороны в победную реляцию: «Объединенными усилиями нашей артиллерии и нескольких наших противотанковых пушек мы сумели за короткий срок уничтожить более 40 вражеских танков».

По-человечески понятно, что в таком отчаянном положении, как наше, он пытался обратить на себя внимание высшего руководства и вселить немного уверенности в сердца людей, однако как командир боевой группы, которая непосредственно вела бои на данном участке, я не могу согласиться с вышеприведенными данными.

Разумеется, Мишель Дюфрен позднее хотел выяснить точно, как виделась нам тогдашняя ситуация. Когда я привел ему донесение Фойхтингера, он сказал:

– У нас в дозорном отряде было несколько убитых и раненых. В ходе атаки 30 и 31 октября дивизия потеряла около дюжины танков и 40 человек. Данные подтверждаются Историческими фондами Музея архивов в Париже и генералом Шолле, который находит заявление Фойхтингера «несколько надуманным».

На протяжении следующих нескольких суток нам удавалось удерживать западные предгорья Вогезов. Затем 12 ноября пришел приказ отойти в район к западу от Страсбурга, где нас ждало 14 суток отдыха.

9 ноября прошел обильный снегопад. Дороги покрыла гололедица, и продвижение по ним сильно осложнилось. Мы опасались, что противник будет наседать на нас в Вогезах, где у нас возникли бы большие сложности с преодолением извилистых и обледеневших дорог. Однако и противник замедлил продвижение. Он нацеливался атаковать на северо-восток в направлении Страсбурга. Нас сменила пехотная дивизия, которую подтянули из Словакии. Мы отходили, радуясь перспективе небольшой передышки, тому, что придут пополнения и техника.

Вместо этого вечером 11 ноября дивизию перебросили на север, чтобы остановить наступление Паттона к реке Нид между Мецем и Саарбрюкеном. После нескольких дней тяжелых оборонительных боев противник обошел нас на левом фланге, и вечером 18 ноября мы отступили.

Мы начали ощущать себя чем-то вроде пожарной команды, которую посылают повсюду, где горит. Но беда была в том, что горело повсюду.

Уже на следующий день нас отправили на север занимать подступы к Западному валу в районе Саарлаутерна (Сарлуи). Когда мы пересекли французско-немецкую границу, до нас вдруг дошло, что отныне нам придется воевать на родной земле.

В начале ноября серьезно заболел мой адъютант, Либескинд, и его пришлось отправить в госпиталь. Вернулся он оттуда только 22 декабря. Обязанности его взял на себя капитан Кригер, которому по возвращении Либескинда пришлось дать специальный отпуск – единственный сын Кригера погиб при воздушном налете на Золинген. На этом закрылась французская глава.

Глава 18 Бои с американцами. Декабрь 1944 года

Итак, мы вышли на подступы к предмету былой гордости – к «непреодолимому» Западному валу. Уже поверхностный осмотр укреплений подтвердил наши опасения. С момента окончания Французской кампании в 1940 г. бункеры и оборонительные сооружения напоминали замок Спящей красавицы. Вооружение и средства коммуникаций были демонтированы и перенесены на Атлантический вал. Перед дотами дала побеги молодая поросль – деревца, кустарник, цветы и травы сделали бетонные громады внешнее более привлекательными, превратив их во что-то очень мирное, однако вести в таких условиях прицельный огонь стало совершенно невозможно. Я немедленно снарядил отряд для инспекции Западного вала, с целью выяснить, реально ли им вообще воспользоваться.

Мой порученец вернулся и доложил:

– Господин подполковник, первым делом пришлось отыскать местного «завхоза», чтобы хоть доты нам открыли. Понадобятся недели, чтобы привести объекты в пригодное для обороны состояние, не говоря уже о том, чтобы смонтировать там тяжелую артиллерию, противотанковое вооружение и поставить минные поля. У «завхоза» нет даже плана объекта, и ему неизвестно, где таковой вообще может быть. В общем, и думать нечего о том, чтобы создать эффективный рубеж обороны на базе системы бункеров.